В карманах Глеба я ключа не нашёл. На полу рядом с трупом ключ тоже не валялся. Если бы у меня в голове трудились мозги, а не проветривались опилки, я бы в первую очередь осмотрел дверной косяк, где на дачах хранят ключи чаще всего.
Взглянуть на дверной косяк я таки додумался. На гвоздике, перед самым моим носом, меня ждал ключ. По форме ключ подходил к скважине замка. Проверять методом тыка, ключ от замка глебовой входной двери или от танка, я не стал, чтобы юсуповым криминалистам не затереть следы, если убийца таки поковырялся в замке отмычкой.
После того как ключ нашёл, я постановил: Глеб взаперти не сидел, а потому убийце не открывал, а потому убийца мог быть кем угодно: как знакомым, так и чужаком.
Через минуту раздумий до меня наконец дошло, что сузить круг подозреваемых до знакомых Глеба ни ключ, ни запертая дверь мне бы не помогли. Почему?
К примеру, Глеб сидел в домике, запертый на все засовы, затем пришёл кореш, Глеб дверь отпер, ключ повесил на гвоздик, пригласил гостя в дом, в какой-то момент повернулся к гостю спиной, гость ударил Глеба по затылку. Ведь так быть могло? Могло.
Если допустить, что при той же запертой двери вместо кореша пришёл чужак, и Глеб гостю отпер, и повесил ключ на гвоздик, то можно спросить, с какой такой радости Глеб повернулся к чужаку спиной, ведь бутылкой Глеб получил по затылку, не по лбу. Ответ простой: чужак мог сходу врезать Глебу, к примеру, в живот, а когда Глеб согнулся, чужаку осталось только ударить Глеба бутылкой по затылку.
На том я порешил, что замки с ключами меня достали, только мешают работать, а время-то на месте не стоит. Я сфотографировал ключ, который принял за ключ от дачи Глеба, чтобы позже сделать дубликат. Как я в домик Глеба попаду, если понадобится?
После того как я сфотографировал ключ, что висел на косяке, я перевёл взгляд на щиток с электрощётчиком. Щиток висел в десяти сантиметрах от косяка, потому не заметить слегка пожелтевшего сложенного вчетверо листа из тетради в клеточку, засунутого в щель между стеной и щитком, я не мог.
Лист я вытащил, развернул. Увидеть на листе телефон и адрес под фразами вроде “Глеб! Не вернёшь должок – убью!” я не надеялся, потому накарябанный корявым почерком телефон председателя дачного кооператива “Ракитная роща” меня не удивил.
Я позвонил председателю, представился, пригласил на дачу Глеба. Когда я ответил на вопрос председателя, по какому поводу приглашаю, председатель секунд на тридцать потерял дар речи, затем сказал, что выезжает.
Председателя я позвал на всякий пожарный, чтобы Юсупу хлопот было поменьше. А ну как Юсуп захочет с местной властью поговорить, а председатель слиняет куда-нибудь на вечернюю рыбалку?
Я продолжил осмотр домика.
В принципе, смотреть было особенно не на что. Обстановка домика Глеба мало чем отличалась от обстановки тысяч других дачных домиков. В какой домик ни загляни, обязательно найдёшь старый диван, шифоньер, бабушкин комод, и тому подобную мебель, свезённую на дачу из принципа “выбросить жалко, а для дачи сгодится”.
Раскладной диван-кровать, что стоял в комнате у окна, меня не привлёк. По дивану, если обивка не распорота, не скажешь, что комната обыскана. Зато по комоду, которому наверняка накануне стукнул полтинник, да по выдвинутым ящикам, да по вывороченным из ящиков прямо на пол шмоткам я решил, что домик обыскан.
Кто обыскал: убийца Глеба или тот, кто заглянул к Глебу, увидел труп, да и порылся в глебовых шмотках? Я решил считать убийцу и того, кто обыскал домик, одним человеком, единым дядькой по имени Некто. Уж больно мне не верилось, что посреди полузаброшенных дач мог найтись случайный – да притом нечистый на руку – прохожий, который заглянул к Глебу именно в тот момент, когда Глеб уже отправился на небеса.
Комодом обыск дядьки Некто не ограничился.
В углу комнаты стоял обшарпанный шифоньер. Такие полированные шифоньеры в застойные времена считались дефицитом. Дверцы шифоньера Некто распахнул так, что у левой дверцы петли едва удержались в гнёздах. На полу перед шифоньером валялось всё то, что ранее лежало-висело внутри.
Среди прочего барахла перед шифоньером валялись белые шорты. На шортах виднелся едва различимый след кроссовка примерно сорок второго размера.
Я подошёл к Глебу, рассмотрел рисунок подошвы кроссовка на ноге Глеба. Рисунок подошвы глебова кроссовка и рисунок подошвы того кроссовка, что оставил отпечаток на белых шортах, не совпадали. Да и размером глебов кроссовок выглядел на размер побольше того, что топтал белые шорты.