Фантазировать я умею, этого добра у меня не отнять. Когда я понял, что воображение понесло меня не на шутку, я нашёл кнопку с надписью: “Стоп!”, утопил её и держал нажатой, пока мысли не устаканились.
Думать о том, кто, как и за что убил Глеба, я оставил Юсупу. Себе я поставил задачу узнать, связаны ли глебовы ожидания больших денег с алиби Вадика. Если бы я сумел доказать, что Вадик пообещал Глебу за липовое алиби деньги, причём, со слов Танюши, большие, то Вадику гулять на свободе осталось бы считанные минуты. Правда, как доказать то, что я хотел, я не имел ни малейшего понятия. Но нет худа без добра: пусть и косвенное, но у меня появилось доказательство того, что Вадик мог пообещать Глебу деньги за липовое алиби.
Я решил пойти другим путём. Раз я не мог доказать липовость вадикова алиби, то я решил доказать Вадика вину. Правда, как доказать Вадика вину, я даже не догадывался.
Я поскрипел мозгами, поискал, за что можно уцепиться, чтобы поймать Вадика. На ум пришли отпечатки перчаток, что юсуповы спецы нашли на ружье Самуилыча. Со слов Юсупа, на указательном пальце правой перчатки был порез длиной в сантиметр.
В том, что отпечатки на ружье оставили перчатки Самуилыча, я не сомневался. Кроме Самуилыча я не знал людей, что пользовались перчатками, у которых на пальце порез в целый сантиметр.
Перчатки для мытья посуды у Самуилыча были клеенные-переклеенные, живого места не сыщешь. Чтоб Самуилыч выбросил перчатки? Да ни в жисть! Перчатки Самуилыч выбрасывал лишь когда они начинали течь из-подо всех заплаток. А перед этим Самуилыч заклеивал дырки и порезы в перчатках медицинским лейкопластырем изнутри.
Когда пластырь уже не спасал, Самуилыч вырезал из верхней части перчаток кусок резины, затем наклеивал на дырку сверху. Пару раз Самуилыч даже приходил ко мне с рваными перчатками в руках и вселенской скорбью на лице, и просил в долг каплю резинового клею. Пока я ходил за клеем в кладовку, Самуилыч тараторил извинения и объяснения: мол, уже поздно, магазины закрыты, а посуду мыть не в чем.
Со слов Юсупа, отпечатки перчаток на ружье мог оставить Самуилыч, когда в перчатках чистил-смазывал ружьё. Крыть мне было нечем, разве что уверенностью, что отпечатки перчаток на ружье оставил Вадик, когда стрелял в Самуилыча.
И вот тут-то мне, наконец, повезло. Я вспомнил, что, когда я осматривал квартиру Самуилыча накануне, то латаных-перелатаных перчаток на кухне не видел. Ни на кухне, ни на балконной верёвке, ни в ванной.
Сперва я подумал, что сознание сыграло со мной злую шутку: выдало желаемое за действительное.
Тогда я решил проверить память свою памятью электронной. Я просмотрел на мобильнике все фотографии, что сделал в процессе осмотра квартиры Самуилыча. Перчаток, ни клеенных-переклееных, ни новых, на снимках я не разглядел.
Я задался вопросом: куда делись перчатки?
Ответ напросился сам собой: перчатки, после того, как застрелил Самуилыча, выбросил Вадик.
Иначе, если в Самуилыча стрелял Афоня, то на кой чёрт ему перчатки? Афоня и так знал, что на ружье наштамповал пальчиков на три срока. Это ж каким надо быть идиотом, чтобы напялить перчатки с целью не оставить отпечатков пальцев, и при этом своих прежних пальчиков с ружья не стереть!
Мало того, перчатки с маленькой ручки Самуилыча на лапищи Афони не налезли бы ни за что.
Я подытожил: Афоня в перчатках Самуилыча стрелять не мог.
Если всё-таки допустить, что Самуилыча убил Афоня, и стрелял при этом в перчатках, то Афоня принёс перчатки свои. Ради этого допущения я даже признал, что и у Афони, а не только у Самуилыча, могли быть перчатки с порезом длиной в сантиметр. Кто знает, вдруг Афоня тоже свои перчатки заклеивал по сто раз?
Если Афоня принёс перчатки свои, то где перчатки Самуилыча?
Оставался вариант номер три: Самуилыча убил не Афоня, не Вадик, а какой-нибудь дядька Некто.
Правда, версия с дядькой Некто в главной роли прихрамывала на обе ноги. Некто вошёл, стукнул Самуилыча, Самуилыч упал без сознания, и тут Некто отправился на кухню Самуилыча в поисках перчаток? Некто мог, конечно, прийти к Самуилычу добрым гостем, погутарить со стариком на кухне, увидеть перчатки, перед уходом Самуилыча стукнуть, вернуться на кухню за перчатками…
Мне дай волю, так я дофантазируюсь до зелёных человечков. Заумь – не та штука, которая помогает следствию. Иногда надо учитывать такие простые вещи, как мотив. У Вадика мотив я видел, у дядьки Некто – нет. Мало того, у меня были причины сомневаться в вадиковом алиби.
Когда я уже уверил себя в том, что стрелять в перчатках Самуилыча мог только Вадик, я подумал, что не мешало бы проверить мою память ещё разок. Всё же я обвинял человека в убийстве.