Соседка принялась было причитать, мол, человека убили, да я зашевелился. Соседка спросила, не вызвать ли “скорую”. Я промычал: “Нет, спасибо”, поднялся на четвереньки, мотнул головой, взвыл от боли в затылке так, что доберман отпрыгнул и поджал обрубок хвоста.
Тут я взбесился. Такое бывает. Когда тебе дают монтировкой по башке, а затем дважды разминают свежую шишку, начинаешь съезжать с катушек.
Бешенство придало сил. Я вскочил, вылетел из подъезда, приметил в полуквартале от дома сверкающие пятки Ковылякина, прыгнул в джипчик, помчался следом. Когда до Ковылякина оставалось метров двадцать, тот свернул в соседний двор. Я пронёся джипчиком по газону, затормозил, бросил машину открытой, полетел вслед за обидчиком.
Ковылякин выдохся на выезде из двора. Остановился, развернулся, схватил ломик обеими руками, замахнулся, крикнул: “Не подходи, убью!”. Такие приветствия я слышу чуть не каждую неделю, потому я как бежал к Ковылякину, так бежать и продолжил. Приостановился лишь в двух метрах от Ковылякина, подобрал ногу, да так сходу и влетел обеими ногами в грудь Грозного-Парня-С-Ломиком. Ковылякин гикнул, отлетел метра на три. Ломик задел меня по руке, но в запале стычки я боли не почувствовал.
Я схватил Ковылякина за шкирку, подхватил ломик, потащил трофеи к машине.
Ковылякин пришёл в себя уже у машины, когда я связывал герою ноги скотчем. Ковылякин замычал. Я залепил рот спикера скотчем. Затем я связал Ковылякину руки, привязал к ногам. Под конец я запихнул добычу в багажник. Ломик я положил в салон.
Я покатил к дачному кооперативу “Ракитная роща”, чтобы на даче у Ковылякина поболтать с трофеем без свидетелей. Я надеялся, что те, кто видел нас с Ковылякиным из окон, в милицию по поводу похищения человека не позвонят, и мой джипчик не опишут.
В дороге я позвонил Юсупу. Сказал, что еду к Ковылякину, и могу с Юсупом поспорить, что когда приеду, то найду на даче труп Ковылякина, потому как Вадик наверняка после Хребтолома захотел убить и Ковылякина. Юсуп сказал, чтобы я лечился. Я повесил трубку. Ответ Юсупа меня не интересовал. Я хотел нагнать на Ковылякина страху. Ковылякин лежал в багажнике, и мой разговор с Юсупом слышал. Я надеялся на то, что Ковылякин наложит в штаны, ведь я предупредил казённого следователя, что могу найти труп Ковылякина.
Когда я приехал на дачу Ковылякина и трофей выгрузил, Ковылякин смотрел на меня как приговорённый на палача.
Дверь в домик Ковылякина я открыл ломиком. Затем втащил Ковылякина, уложил посреди комнатки, ухватился за ломик обеими руками, замахнулся. От беззвучного ора вены не шее Ковылякина вздулись. Я треснул ломиком по полу рядом с лицом Ковылякина. Ломик проломил доску пола. Я сказал: “Второй раз бахну не по полу, а по твоей башке”, затем снял со рта Ковылякина скотч.
Ковылякин заскулил: “Вы… вы меня… убьёте?”. Я не ответил, лишь посмотрел на Ковылякина спецвзглядом. Этот взгляд я тренировал именно для таких вот случаев, когда дрейфливому лопуху надо втюхать уверенность в серьёзности моих намерений, да чтоб до мокрых штанов.
После моего вопроса-приказа “Я тебя слушаю” Ковылякин тараторил скороговоркой минут пять, и всё по делу.
Если передать монолог Ковылякина в двух словах, то отоварить меня ломиком по затылку Ковылякина нанял Вадик.
Вадик сказал Ковылякину, что вадиков кредитор Рома позвонил и сказал, что приструнить меня не получилось. Рома оказался размазнёй, да выложил мне всё про долги Вадика. Если я расскажу о вадиковых долгах Юсупу, то Юсуп посмотрит на дело об убийстве Самуилыча по-другому, начнёт ковыряться где не надо, а там может докопаться и до липового алиби. Мол, кредитор Рома про долги Вадика Юсупу может и не сказать, а если меня грохнуть, то про долги Юсуп не узнает наверняка. Потому чем быстрее Ковылякин меня упокоит навеки, тем Вадику лучше.
К тому же, если я до липового алиби таки докопаюсь, а к этому всё и идёт, то убийство Самуилыча свалят на Вадика, а если Вадика посадят, то Ковылякин денег за липовое алиби не получит.
Без тех денег, которые Вадик пообещал за липовое алиби, Ковылякин труп, потому как Ковылякину кровь из носу надо возвращать долг за тот пакет конопли, что я изволил сжечь в камине. Покупатель того пакета конопли шутить не станет, и если Ковылякин двойной аванс не вернёт, то Ковылякину перепадёт куда больше, чем от частного сыщика. Частный сыщик хоть как-то, но закон чтит, а тот, кто покупает коноплю, может о законе и не слыхивать, зато способов убийства может знать миллион.