- Не надо никуда ходить, вот она, пушка.
- Погодите, а разве мы стреляем не из главного калибра?
- Нет, это универсальное ста двадцати семи миллиметровое орудие, стрелять будем из него.
Пушка примерно того же калибра, что и на безвременно почившем эсминце, разве что чуть поменьше, но мне-то все равно. Я взглянул на компас, ожидая неприятных сюрпризов, но стрелка сразу дала понять, что волноваться не стоит. Облегченно вздохнув, отворачиваюсь от Тацуки, стоявшего в десяти шагах, и не глядя прямо на прибор, вполголоса прошу:
- Жюстина, давай поправку по горизонтали.
Все прошло просто и легко, Жюстина не подвела, и первый же снаряд лег, куда нужно. Был неприятный побочный эффект в виде подскочившей на кровати Дианы, девочка со мной с ума сойдет, но она сама виновата, надо вставать, когда просят.
Тацуки снова зовет за собой, проходим опять в капитанскую каюту, куда уже спустился с мостика Фукудзи. Мужик был впечатлен.
- Не понимаю, как это тебе удается, с палубы ты ведь даже не мог видеть цели! - Фукудзи вопросительно посмотрел на меня, но я только пожал плечами. - Теперь осталось выяснить второй вопрос, ты согласен воевать на нашей стороне?
- Конечно. - Спокойно ответил я, все ответы на подобные вопросы уже заранее обдуманы. С русскими японцы драться не собираются, а американцев я бить готов всегда и везде, впрочем, как и англичан. Правда, они вроде как союзники в предстоящей войне, но не факт, что война для нас вообще начнется, я над этим собираюсь поработать, и в любом случае, это такие союзники, что от врагов недалеко ушли. Да и выбора у меня просто нет, а во время работы я постараюсь улучить момент и сбежать от навязчивых опекунов.
- Хорошо! В ближайшее время мы поговорим об этом подробнее, сейчас Императорский флот готовит кое-какие операции, и ты примешь в них участие. - Перевел Тацуки, и добавил, указывая на дверь. - А пока я покажу вам ваше новое жилище на берегу.
- Но я никуда не хочу уходить отсюда, - возразил я, глядя на адмирала, - меня здесь все устраивает, я останусь на корабле.
Мне очень не хотелось переезжать в бумажный японский домик, к тому же мы здесь обжились, Диане тоже все нравилось, и съезжать куда-то на несколько дней не хотелось.
- Вы не можете здесь оставаться, это военный корабль, - возразил Тацуки от себя, не переводя нашу перепалку адмиралу, хотя тот вопросительно смотрел на него.
- Ну и что, что военный, я тоже военный, мне здесь самое место. - Я смотрел при этом на адмирала, ожидая, когда он подключится к решению внезапно возникшей мелкой проблемки.
Тацуки, наконец, объяснил тому суть вопроса, и я спокойно остался на корабле.
На следующий день нас все же переселяют, но не на берег, а на другой корабль.
- Это флагман Объединенного японского флота "Нагато". - С гордостью провозгласил Тацуки.
Мне было по барабану, флагман или не флагман, лишь бы условия проживания были приличными. С этим оказалось все в порядке, нас поселили в хорошей каюте, принадлежавшей до того одному из помощников капитана, и Тацуки сообщил, что через день мы выступаем в поход, о цели которого нам знать не полагалось.
- Вы поступаете в распоряжение командира второй башни главного калибра капитан-лейтенанта Сего Окубо, и обязаны помогать ему в бою. - Официальным тоном сообщил Тацуки, и прибавил несколько мягче, и снова с гордостью в голосе. - Диаметр ствола его орудий четыреста десять миллиметров, и они стреляют снарядами весом в тонну на тридцать восемь километров!
А это мне уже не понравилось, если мы будем стрелять из этих дур, то ведь и в нас полетят такие же сундуки со взрывчаткой, а разок случайно могут и попасть.
- Мне здесь уже надоело! - Внезапно заявила мне Диана. - Ты лежишь целыми днями, и даже не думаешь о том, чтобы нам выбраться домой!
За все время это было чуть не первое заявление такого рода с ее стороны. Я намеренно не расспрашивал ее о семье и близких, не желая лишний раз ей о них напоминать, и был доволен тем, что она не хнычет и не просится к маме. Но по ее не по возрасту взрослому поведению, через которое лишь изредка прорывались чисто детские мотивы, для себя я решил, что девочка из очень неблагополучной семьи, и так рано повзрослеть ей пришлось не от хорошей жизни. Я легко набросал себе картинку, как она живет с брошенной сильно пьющей мамашей, и вынуждена заботится о ней, фактически превратившись в главу маленькой семьи.
- Дианочка, я думаю, но ты же видишь, что мы попали в плен, и первым делом надо отсюда выбраться.
- Я о том и говорю! Здесь кругом очень злые люди! Дома я переписывалась в твитере с девочкой из Японии Акико Танака, по-английски. Она учила, и я тоже. Акико была доброй! А эти матросы так зло на меня смотрят, как будто хотят убить! Меня это просто бесит!
Япошки и в самом деле не были с нами любезны, кроме Тацуки, который явно действовал согласно полученным инструкциям. Все остальные посматривали на нас с натуральной ненавистью, а мой прямой командир Сего Окубо не вызвал меня для знакомства и не пришел сам, демонстрируя пренебрежение и ко мне, и к своему начальству, приславшего меня к нему не просто так.
Из-за этой открытой неприязни экипажа нам приходилось почти целыми днями сидеть в каюте. И если в порту, где мы простояли два дня под погрузкой, смотреть было не на что, то во время плавания мне было занятно просто наблюдать за бегущей за бортом водой, и за эсминцами, рыскающими по сторонам корабля, или за взлетом и посадкой гидросамолетов. Но пара стычек с матросами, после которых Тацуки попросил меня реже высовываться из каюты, убедили меня последовать его совету. С этих придурков станется выбросить меня или Диану за борт.
Поездка, и без того долгая, показалась нам поэтому просто бесконечной, делать в каюте было нечего совершенно, к счастью, Диана в прежней жизни явно не была избалована сидением в интернете с телефона или компьютера. На меня давили воспоминания и размышления и о доме, которые я старательно отгонял, и о недавних событиях, о Луизе и единственной проведенной с ней ночи, о Ване и деньгах, для меня, скорее всего потерянных, и ушлой Белле.