— Так бы и сказал. Коли Ванюш или Салмин послал, знамо, надо идти. Ты только понятно разговаривай… Садись поешь, голодный ведь.
— Мне некогда, дай-ка новый костюм, что внучонок подарил. Как-никак человек с агитацией, доверенное лицо.
Мгди вышел на улицу, на пальцах пересчитал, к кому, в какие дома ему надо зайти. Подумал, как лучше все объяснить, и решил начать так: «По-научному это называется зеленая масса. Дело-то новое. Мы все теперь, окромя некоторых, например Мешкова, Маськина и прочих немногих, все, эккей, сознательные стали. Потому, чуть свет, надо выйти на членских коровах на подвозку снопов». Тут Савка задумался и решил для внушительности прибавить еще такие слова: «Поскольку сознательные стали, кто не выйдет на членских коровах, штрафовать не будут». Такое заключение ему понравилось, он закурил папиросу (на всякий случай, для гостей держал пачку-другую недорогих папирос) и, довольный, пошел к Кэргури.
Но, оказывается, еще до него пришла Хвекла, внучка Кэргури, рассказала, что было в клубе, и дед не стал возражать.
— Хвекла моя молодец.
Кэргури похвастался, что ее приняли в институт, но она решила бабку с дедом не бросать, учиться заочно.
— Сват, пойдем со мной, поговорим с другими стариками. Ты тоже будешь с агитацией. Сын Спани поручил, — великодушно предложил Савка своему другу. — А то попадется элемент, как, к примеру, моя старуха, тут устанешь до сознательности такого доводить. Пошли, сват.
Кэргури по совету Мгди надел новый пиджак, обул сапоги, почистил их, взял новую кепку, и они вышли из избы.
— Иван Петрович поручил, говоришь? Его не послушать невозможно. Пришла внучка: Ванюш, да и только, одно у них слово. Что за человек этот сын Спани!
— У него то самое, — начал Мгди объяснять научно, — у него сознание выше, дисциплина, потом, как ее, культура. Вдобавок у него, как у Салмина, обчественный интерес на первом плане, потому он сейчас за зеленую массу, — и сказал доверительно Кэргури на ухо: — Временная мера.
Пришли к Кутру Кузьме, но и тут уже все было в порядке. Ягур пришел из клуба и сагитировал деда с бабкой.
Кузьма уже пошел налаживать телегу, а его старуха стала выносить тарелки с пирожками.
— Посидите немного, — приглашала она стариков.
…Еще до утренней зари Савка Мгди запряг свою корову в телегу, у которой колеса скрипели так, что хоть уши затыкай, и поехал прямо туда, где обычно собирали коров перед пастьбой. Солнце выкатилось большим красным мячом. Мгди посмотрел на него и сказал, что к концу недели будет дождь. Пастух сердито покрикивал на коров — время уж подошло пасти. Но коров было мало.
— Микита Савельич, на самом деле на коровах будут снопы подвозить? — уж который раз спрашивал старика пастух. — Кого мне тогда пасти?
— Получай отпуск на время, пока под зеленую массу не вспашут.
Савка из-под ладони посмотрел вдоль улицы и обрадованно вскрикнул:
— Ага, моя агитация-то! Видишь, эккей, вся улица на коровах членских в поле путь держит. А ну, Буренушка-касатушка!
Его корова заупрямилась. Мгди слез с телеги, сунул скотине кусок хлеба, погладил шею, потянул за повод, приговаривая: «Ну касатушка, поехали, я же первым должен быть. Эх ты, бессловесная тварь. Сознания-то у тебя маловато, эккей».
ПУСТОЦВЕТЫ
Предсказания Савки Мгди подтвердились. Через несколько дней утром стал накрапывать дождь. Снопы с полей были вывезены, остались лишь на отдаленном овсяном поле.
Из-за дождя люди возвращались домой, ехали на своих коровах, как с ярмарки. Большинство возчиков были подростки, поэтому шум и гам стоял над обозом. Среди тех, кто возил снопы, — Хвекла и Манюк. Манюк хмурилась, грустила. Хвекла пересела на ее телегу, они накрылись одним плащом.
— Что ты грустная?
— Да из-за отца, — сказала Манюк раздраженно. — Испугался, что жир с коровы спадет… Вон она у нас какая. Разве ее удержишь?
— Первые дни, значит, из-за отца не ездила? — спросила Хвекла. — Теперь разрешил?
— Не стала ждать разрешения. Уехал в район, а я запрягла. Ягур помог.
— Без тебя вывезли бы.
— Людей стыдно. Стыдно Ванюшу показаться. Что он подумает?.. Отец вернется из района, будет мне взбучка…
— А Мешков даже быка пожалел.
— Ну и пусть, без него обойдемся, — махнула рукой Манюк. — Отцу-то он голову морочит. Шихранова снова хотят вернуть. Я сама слышала. Эх… ты даже не знаешь, как мне дома жить надоело, как будто я в тюрьме какой! Они все с моим отцом вместе одного Ванюша не стоят. Да еще руку хотят на него поднять. Вот увидишь, я сама их на чистую воду выведу. Я уж не маленькая!