Никонов был здесь, сидел, что-то писал не отрываясь. Письмо вложил в конверт, отдал Капитуну, попросил съездить в район, но никому об этом не говорить. Письмо было адресовано в райисполком, председателю лично. Перед Никоновым стояла полная кружка медовки, он предложил ее Маськину, сам же до пива не дотрагивался. Маськин залпом выпил, с грохотом опустил кружку на стол и потянулся за другой, стоявшей перед Матви, тоже выпил. Потом запел: «Эх, Матвей, не жалей лаптей…»
— Иван Акакиевич, будет тебе, не время песни распевать.
— А тебе жалко, Безухий? Все ведь теперь одно. Давай и я подпишу. Нюхом чую, вы на них написали. Давай подпишу, мне не впервой.
— Это не жалоба. Просьба к Митину об устройстве на работу, — сердито оборвал его Никонов. — Выпил и убирайся, тряпка. Решил в доверие втереться, траву накладывать помогал?
— А что, Мешков и так богатый. У меня не то что травы, полена дров нету, и то не тужу.
— Не был я у тебя, не знаю.
— То-то, что не знаешь. Не думаешь ты о живом человеке. А когда я был ревкомиссией, я тебе нужен был…
— Замолчи, раззява! Тебя, в случае чего, в первую очередь посадят.
— Тюрьмы я не боюсь. — Маськин выпил третью кружку. Тягучая жидкость потекла по его худому подбородку. Он не стал вытирать, наверное, даже не почувствовал. — Мне теперь хуже, чем в тюрьме, живу, как волк, так и мерещится, что вот-вот придут и убьют меня. Те самые… Педер Ерусланов, брат его, да и других немало…
— А кто тебя просил доносить на невинных людей? Ты и меня чуть не посадил, шуйтан водяной, — разозлился Матви Капитун.
— Еще не поздно и тебя, — погрозил Маськин. — Давай еще выпить. Не дашь, покажу, где раки зимуют.
— Вот прорва, — Матви налил ему четвертую кружку, кувшин убрал за печку.
Маськин выпил, зевнул.
— Говорю вам, людей стал бояться. Вон как конюхи с вилами пришли во двор к куму, подумал: каюк мне. А вы мне кружки пивка жалеете, жадюги!.. Я вам покажу, как на обчественный счет жить!
Матви раскрыл дверь настежь, крикнул:
— Убирайся ты, а то голову размозжу!
— Я теперь смерти не боюсь, мне все одно каюк. Вот жалко, тебя подальше не упрятали тогда.
— Перестаньте вы ругаться! — вмешался Никонов. — И без того голова кругом идет. — Он встал, попросил Матви проводить его. У ворот напомнил, чтобы немедленно выехал в район, обещал добыть хорошую лошадь.
— Там главным образом об автомашине. Скорей езжай… Тут пока другой подежурит… Да, скоро тебя и отсюда уберут. Так дело обстоит.
— Мне тут хорошо, почему уберут? — наивно спросил Матви. — Я и пить мало стал.
— Эти не Шихранов, не станут допытываться, кому где хорошо. Заметили неладное — и за дверь… Ну, об этом потом.
— Про какую машину ты написал?
— Это тебя не касается.
— Неужто нашему колхозу машину хотят дать?
— Дать хотят, деньги перевести требуют, — шепнул Никонов. — Я тут пока помешкаю, скажу, счета надо сверить: документы же я оформляю.
— Откуда столько денег взяли? — поинтересовался Матви. — С пасеки же нынче доходу-приходу кот наплакал.
— Какой ты любопытный стал! — недобро сказал Никонов.
— А, знаю, МТФ дала? Сын Спани сумел от коров столько денег раздобыть. Эх, молодец! Поначалу я на него обиделся, когда он мое место занял…
— Ты там не заикайся о нем, — предупредил Никонов.
— Коли нельзя, то молчок. Да вот, машина… Эх, селу нужна она.
— Вот что, Матвей Капитоныч, по секрету скажу. Ту самую машину должны передать Урюмской промартели, туда, будем живы, мы с тобой скоро переберемся. Я тут написал как надо. Шургельцам не обязательно машину. Жили без нее, еще сто лет проживут.
Никонов еще раз напомнил, что выехать надо немедленно, польстил Капитуну, сказав, что только он и есть надежный человек, больше доверять некому…
Матви вернулся в избушку, стал собираться. Тут вспомнил о Маськине. Кликнул несколько раз, никто не ответил. Посмотрел за печку и руками развел: кувшина не было. «Утащил, шуйтан-людоед!» — процедил он сквозь зубы.
Матви удивило, что Никонов велел ему ехать не дорогой, идущей из МТС, по которой все ездили, а другой, проселочной. «Пошто мне людей сторониться, я не Маськин, невинных на край света не сплавлял», — подумал он, но все же не решился ослушаться и свернул на окольную дорогу. Только поэтому он не встретил возвращавшегося с полной бочкой горючего Ванюша. Если б он повстречался с ним, наверняка Ванюш спросил бы, почему он едет в райцентр. Но этого не случилось, и дело, задуманное Никоновым, пошло в ход.