— Те, кто поехал в колхоз имени Ленина, не вернулись еще? — спросил Салмин.
— Нет, — ответил бригадир Шурбин. — Знают, что собрание. Сейчас будут.
В комнату вошли еще трое — конюх Кирка Элексей, за ним, опираясь на палку, — Кэргури, глубокий старик, под восемьдесят, добродушный, тихий, с большой, по грудь, белой бородой. Третий был пастух Кутр Кузьма, дед Ягура. Мать Ягура, как получила извещение о гибели мужа, заболела, умерла. Ягур остался сиротой, дед его взял к себе, купил ему гармошку, одел получше, чтоб он на сироту не походил. Когда были гости, Кузьма сажал внучонка на стул посредине комнаты, заставлял играть, как он говорил, «на тальянке».
Кузьма вежливо поклонился, сел на скамейку, снял кепку с измятым козырьком, положил на колени, пригладил волосы.
— Кузьма Спиридоныч, как здоровье? — спросил его Салмин.
— Не жалуюсь, — ответил он. — Думал, опоздаю, а собрания нет пока.
— Из колхоза Ленина не вернулись.
— Да, за умом к соседям нужно ездить, — легонько усмехнулся Кузьма.
Салмину его слова понравились, он улыбнулся.
Наконец приехали. Ванюш, бригадир второй бригады Сайкин, мужчина лет под сорок, с волосами густыми и черными как смола, и Маськин Иван — узкоглазый, в потертом коротком пиджаке, в начищенных ботинках и черных брюках-клеш. С ними была и бывшая жена Трофимова — Анна. Несчастливая это была женщина. В девушках славилась красотой по всей округе, незадолго до войны неожиданно для всех вышла замуж за Трофимова. Правда, Трофимов тогда прилично одевался, выпивал редко, приносил домой деньги — он работал в промартели. Когда началась война, мужчин осталось мало, он стал распутничать, и Анна ушла от него. Осталась одна с дочерью. Дочь ее теперь уже поступила учиться в Буинский ветеринарный техникум. По этому поводу Трофимов любил хвастаться: мол, дочь в него пошла.
Шишкина дельно и коротко рассказала о том, что сделали за год, что сделать следует.
Стало тихо.
Мужики расстегнули пиджаки, женщины развязали платки, девушки, как всегда, сидели прибранные, но раскраснелись, отчего их лица стали еще милей и нежней.
— Ну, задавайте вопросы, — сказала Шишкина. — Есть у вас вопросы?
— Пожалуйста, спрашивайте, выступайте, — предлагал председатель. — Кому слово?
Люди пошептались, повозились, снова утихли.
— Мужики, давайте. Упрашивать вас, что ли? — поднялась мать Ванюша, Спани. — Не бабам же начинать! — И вдруг, стыдясь, решилась, начала речь. — Об артельных животных хочу сказать я. Не думайте, не потому только, что о сыне печалюсь. Я бы могла и дома ему в уши пожужжать. Я не хотела, чтоб он на ферму шел. Знала, навалят работу и забудут, помогать не станут. Второй месяц парни и девушки за травой в полях пропадают. А травы в нашем поле и летом-то кот наплакал. Правленцам надо думать, чем кормить скот будем.
Спани вытерла платком вспотевший лоб и вдруг смутилась, огляделась.
— Я говорить не умею. Не серчайте. Но коли мужики молчат…
— Не все ли равно — баба ли, мужик ли, — успокоил ее кто-то. — Теперь все равные, говорится.
— Да, да, — согласился Шихранов. — Сказано же, женщина в колхозе — большая сила.
— В работе-то мы сила, а на собраниях вы нас не слышите. Чего греха таить… — послышались голоса женщин.
— Верно, — сказала Спани. — Я стара, а понимаю. Вы, мужики, все больше возле правленцев, а на ферму дорогу забыли. Зима у ворот, чем скот прокормите: актами Екимовыми?
— Что молчат правленцы? — зашумели собравшиеся. — Пусть скажут!
К столу вышел Шихранов. Расстегнул помятый пиджак, испытующе взглянул на людей, покряхтел.
— Мы тут, — сказал он, — не можем не говорить о хлебозаготовке. Почему? Потому что колхоз «Знамя коммунизма» по хлебозаготовкам с государством рассчитался. Итак, товарищи, члены правления не сидели сложа руки. — Шихранов разложил перед собой бумаги со сводками. — Мы ни на минуту не забывали первую заповедь — хлебозаготовку. Для нашего колхоза это честь и слава. — Шихранов сослался на многие цитаты, потом развернул газету, стал читать, запинаясь и неправильно ставя ударения. Несколько раз наливал в стакан воды из разбитого графина и громко глотал.
Собрание заволновалось.
— Сергей Семеныч, нам это известно.
— Про животноводство скажи.
Шихранов большими глотками выпил воду, нервно отодвинул стакан.
— Здесь хорошо сказано о хлебопоставках государству. Наш колхоз по сравнению с прошлыми годами намного раньше рассчитался. Итак, товарищи колхозники…