— Обжорное племя! — закричал Матви. Но не успел он его убрать, как набежали другие.
— Да тут у вас петухи одни, — удивились гости.
— Среди поздних цыплят много петухов оказалось. К тому же инкубаторских до осени не различишь, — объяснил Шихранов. — Резать нельзя — план.
Подошла старуха в старом кафтане. На ногах у нее были онучи из толстого домотканого сукна и лапти, сплетенные невесть когда, с виду словно окаменевшие.
— Озорники, все как один петухами стали. А петух — он скотинка нежная… — пожаловалась она.
— Сергей Семенович, это у тебя, значит, петушиная ферма получилась, — вздохнул Соловьев.
Шихранов кашлянул, насупил брови. Когда гости вышли за ворота, он стал допытываться у Мешкова, кто направил бурундуковцев в курятник.
— Полагаю, это Ерусланов, а?
Мешков не ответил. Шихранов откусил кончик цигарки, плюнул, зашагал вдогонку гостям к конному двору.
— Сено, что у вас позаимствовали, всему скоту пришлось скармливать. Нет у нас кормов. Не напрасно говорится — у бедного земля жесткая.
— Да-а, — вздохнул Камышов. — Не знал, что до такой степени бедствуете.
— После войны прошло почти семь лет. А у вас не лучше, чем во время войны, — прибавила женщина постарше, заведующая бурундуковской фермой Пичужкина.
Настроение у всех было тяжелое, разговаривать не хотелось. С конного двора пошли на молочнотоварную ферму. Здесь было по-другому: чисто, двор выметен под метелку. Правда, хлева ветхие, покосившиеся.
Им навстречу вышел Кутр Кузьма.
— Натерпелись страху! Думал, не отелится. Уж очень худая, как доска… Слава богу, все хорошо. Теленок-то на удивленье крупный.
В коровниках было сыровато и темно. Ладно, хоть крышу покрыли. В колодах, кроме ржаной соломы, ничего не положено. Сено берегли, помалу давали. Слышно было, как коровы жвачку жевали, лениво, без аппетита.
— Добрые люди, подойдите-ка, — позвала Плаги-ака. — Пеструшку поднять бы, с бабами никак осилить не можем.
— Что за болезнь приключилась?
Старуха удивилась, сказала тихонько:
— Сергей Семенович, что ты как чужой спрашиваешь? Знамо, что случилось. Коровушки-то как плетень.
— Плетень ли, забор ли, потом поговорим, — оборвал ее Мешков.
Когда выходили из телятника, навстречу попалась детвора. Каждый шел с полным ведром — для теленка еду нес.
— Здравствуйте, здравствуйте! — закричали ребятишки весело, как птицы.
Скоро из телятника раздались их звонкие голоса:
— Пей, Мишка-умница!
— Кушать захотелось, маленький?
Пришла и учительница Нина Петровна, да не одна, с двумя мальчиками, побольше других. Они что-то привезли на салазках, стали таскать в телятник тяжелые мешки. К ним подошел Ванюш.
— Это еще что у вас? Давайте вместе понесем.
— За сбор желудей овес отпустили. Мы смололи посыпку для телят.
— Спасибо вам, спасибо, — поблагодарил от души Ванюш, взял мешок, потащил к большому ларю.
Гости, хотя Шихранов их и не приглашал, захотели посмотреть свиноферму.
Крытый соломой свинарник был низкий, широкий, с коридорчиком посредине. Свиньи сердито тыкались в доски, приподнимались на задние ноги, подолгу смотрели на вошедших одинаково узкими скучными глазами.
— Тьфу, чертово отродье. Чем они вымазались? — сердито спросил Шихранов. — Товарищ Маськин, что это такое, почему вовремя не меняете подстилку?
— Где трудный участок, туда меня и бросаете, — проворчал Маськин. — До этого я на молочнотоварной ферме был, и здесь дела не лучше, голова кругом идет. — Маськин поковырял в ухе, оттуда выпала вата.
— Уши болят, что ли? — посочувствовала Дуся.
— Здесь, если вату не сунешь, оглохнуть можно.
Дела здесь были так плохи, что над Маськиным даже не посмеялись.
— Эй, Акулина! — позвал он.
Подошла невысокая молодая женщина в пестром ситцевом платье. На ходу она расчесывала волосы.
— Что за напасть?
— За свиньями хорошо ухаживаете, с любовью? — спросили гости.
— В колхозе кто свиней любит?
— Сколько трудодней получаете?
— А я не знаю, сколько завфермой напишет… Кум Иван, чего не отзовешься?
Маськин открыл старую кожаную папку.
— Сейчас скажу, товарищи. Я ее не обижаю: это самая сознательная работница. Фамилия ее, значит, Малышева. Сейчас вот… В прошлом месяце тридцать один, в этом месяце двадцать восемь записать придется.