— Да что ты! — ахнула Хвекла.
— А что она его мучает? Я Ванюша жалею.
— Жалеть-то мало, помочь им надо. Сухви надо так сказать, чтоб она со стыда сгорела, засовестилась.
— Хочешь жить — живи, иначе я за него выйду. Так ли сказать? — засмеялась Манюк.
— Может, и так, — с грустью сказала Хвекла. — А попробуй-ка скажи, Сухви живо все твои перышки выщиплет.
— Ой, тогда не буду!
— А что же говоришь: «Жалею Ванюша». Не только жалеешь, а словно даже любишь его, — улыбнулась Хвекла, поправляя на младшей подруге платок.
— А кто не любит Ванюша? И ты страдала по нем, только виду не показывала. Да и Прась, наверное. А только он, он-то уж не бросит Сухви и не полюбит другую. Да и правду сказать, очень она хороша и голос какой прекрасный.
Ванюш подошел к высокому дому на Сюльдикассах, стал у ворот. Сколько раз он поджидал под этими ветлами свою любимую! Он тогда и думать не думал, что так все будет, ему казалось, что они всегда будут жить счастливо и радостно.
«Нет, больше я так не могу, — сказал он себе сокрушаясь. — Должна же она меня понять. Эх, Сухви, если б можно было показать тебе сердце, увидела бы, что, кроме тебя, никого там нет. Не поверила бы клевете».
Ванюш решительно взошел на крыльцо, постучал в дверь.
— Откройте.
— Кто там? — Сухви выглянула в окно.
— Я, Ванюш. Сказали, что теща больна. Вот я и пришел. Не запрячь ли лошадь, Сухви?
— Нужно будет — сами пойдем и запряжем, товарищ Ерусланов. А вы за нас не беспокойтесь и нас, пожалуйста, не беспокойте.
Окошко захлопнулось. Ванюш остался стоять на крыльце.
ОТЧЕТНОЕ СОБРАНИЕ
Шихранов повесил трубку, вытер носовым платком вспотевший лоб.
— Товарищ Митин уже прибыл для проведения отчетного собрания, — заявил он. — Выйду-ка ему навстречу.
Счетовод вынул из шкафа желтую папку, захватил бумагу для протокола, две ручки и, войдя в кабинет председателя, посмотрел в окно. Шихранов быстро шагал посредине улицы — только пыль клубилась. «Вот ведь не понимает, — покачал головой Никонов, глядя вслед удалявшемуся председателю. — Неужели не чувствует, чем пахнет? Времена новые надвигаются, а у него хвост к краю проруби примерз. Эти Мешковы привыкли кота в мешке продавать. Вот теперь и расхлебывай. Тэк-тэк, надо отсюда убираться. Свяжешься с этими Шихрановыми и Мешковыми, невесть какие края придется повидать. Эх-хе-хе, и как только это получилось, что народ правления не слушается? Благо, сам Митин приехал собрание проводить…»
Никонов подумал-подумал и твердо решил уходить с работы. Он взял чистый лист бумаги, опустил на нос очки и сел писать:
«Прошу отпустить с работы, так как расшаталось здоровье и глаза видят скверно».
Он закрыл кабинет председателя. Ему казалось, что он тут в последний раз.
— Вовремя нужно уметь сойти с дороги, посторониться. Пускай меня назовут дезертиром, пусть говорят, что испугался перемен, мы тоже не дураки, — бормотал он.
В это время Шихранов и Митин уже подъезжали на тарантасе к яровому клину.
— Сами видите — как клещи впились в свои приусадебные участки, никак не оторвешь их, — показал Шихранов на колхозников, вскапывавших свои огороды. — Что случилось в последнее время с ними? Так и смотрят, как бы поссориться, заершиться. Неимоверно трудно стало заставить выполнять. Какие-то другие способы нужны…
— А какие же? — спросил Митин. — Хочешь сказать — запугивать? Ты знаешь, дружище, эти способы нынче не годятся.
Беседуя так, они оказались у поворота реки. Шихранов предложил гостю:
— Заглянем на пчельник? Здесь недалеко.
— Нельзя. При таких обстоятельствах никак нельзя, — не согласился Митин.
Шихранов удивился и встревожился. Он все хотел спросить Митина — не переведут ли его в другой колхоз. Но Митин уж очень торопился, не хотел разговаривать.
Подъехали к амбарам. Митин сказал укоризненно:
— Ты говорил, что шургельцы на собрание не соберутся. А вон сколько народу идет.
— Они идут не с тем, чтобы колхозные дела двигать. Они торопятся председателя снять, — мрачно сказал Шихранов.
— Откуда ты знаешь?
— Еще давеча рассказывал вам: им главное — ежегодно сменять председателя.
— Но ты уже третий год работаешь, — возразил Митин.
— Между огнем и полымем… Задержитесь-ка, мне надо сказать еще кое-что.
Митин приостановился.
— Говори, пожалуйста.
— Помните того Ерусланова, его Ильин присмотрел и заведующим фермой выдвинул. Вот с тех пор и невозможно стало работать. Если хотите мне создать условия, отправьте его года на два на курсы. Обстановка облегчилась бы… А там бы, глядишь, все и обернулось бы…