— Пошли, — сказал Шурик. — Вон тот дом.
Они вышли из машины и попали в московскую ночь. Тишина, никого вокруг. Безлюдные дворы. Воздух здесь был какой-то густой, казалось, в нем можно плавать. Смерть принюхивался к незнакомой энергетике. Они с Шуриком миновали перекресток, свернули за угол…
— Черт, тут так много фонарей, — прошептал Шурик. — А мне нужен полумрак.
— Не вопрос, — шепнул Смерть — Какой фонарь отключить?
— Вон у того подъезда, — шепнул Шурик. — Ну и два соседних, если можно.
— Проще всю улицу вырубить, — вздохнул Смерть и прочертил пальцем в воздухе какой-то сложный узор…
По астралу прошла волна, напоминавшая рваный басовый аккорд… Все фонари вокруг дома дяди Сэма погасли.
— Замечательно! — шепнул Шурик. — Ты просто супер!
— Это не я, это короткое замыкание на линии, — Смерть пожал плечами.
— Ну, я пошел! — сказал Шурик. — Стой на шухере!
Шурик подбежал к подъезду, достал из пакета баллончик краски и принялся рисовать на черной двери, снабженной домофоном, какой-то хитрый китайский иероглиф…
Смерть тем временем осматривался. Ничего угрожающего на темной улице не было. Вообще, в 3:15 утра во всем микрорайоне не было ни души. Идеальный момент для преступлений — предрассветный час, когда спит первое внимание большинства людей.
Смерть внимательно осмотрел дом дяди Сэма. Ничего особенного — неприметный кирпичный дом. Никаких ярких деталей. Идеальная маскировка. Никто и никогда бы не подумал, что в этом доме живет один из самых сильных магов Москвы…
Тут к Смерти подбежал Шурик и потянул его за собой, к освещенному перекрестку, за которым они оставили «Шевроле».
Вырулив на проспект, Шурик вдавил в пол педаль газа.
Гимн Солнцу
Они долго катались по предрассветной Москве в полном молчании. Наконец, Шурик припарковал машину на какой-то площади так, что они со Смертью смотрели точно на восток. Над Москвой вставало Солнце. Шурик достал из бардачка диск, засунул его в магнитолу, потыкался в кнопки, и салон заполнила музыка — трэк «Lament» группы «Deep Forest», оригинальный ремикс монгольского гимна восходящему Солнцу.
Мандажа гарадаг наран шингэлээ Манантайгаа хоюулаа даа хоо Мартагдашгуй гурван жил болсон боловчиг Мансурах нойрондоо хоюулаа даа хоо Зуун хойноос уулэн гаралаа Зусэр бороо орохон даа хоо Зудний минь узуурт дэн дун байва Зугэрийгээ дагуулаад хоюулаа даа хоо Баруун хойноос уулэн гаралаа Басал бороо орохонь даа хоо Бодлийн минь дотор дэн дун байва Болморийгоо дагулад хоюулаа даа хоо Ургаж гарадаг наран шингэлээ Уулын саагуур оролоо даа хоо Уулзуулгуй гурван жил болсон боловчиг Унтах нойрондоо хоюулаа даа хоо[7]Когда золотой свет очистил их души от ночной мглы, Шурик сказал:
— Ты знаешь, мне уже давно не было так страшно. Такой адреналин, однако…
— Признаться честно, я тоже испугался, — кивнул Смерть. — Но не тогда, когда ты иероглиф этот рисовал, а позже, когда мы уже отъехали. Иероглиф на двери нарисовать — это раз плюнуть, да и фонари выключить — тоже трюк простой. Но страшно другое… Ты уверен, что он поймет твой мессач?
— Уверен, — кивнул Шурик. — Этот иероглиф дядя Сэм точно знает.
— А во сколько он обычно просыпается? — спросил Шурик.
— Если ничего не изменилось за двадцать лет, Сэм рано ложится и рано встает, — вздохнул Шурик. — Часов в шесть проснется.
— Вот теперь мне по-настоящему страшно, — кивнул Смерть. — Поехали-ка домой.
Над Москвой разгоралось утро нового дня. Утро несет с собой перемены, обновление, очищение. Но утро также обнажает и грязь, скрываемую ночной мглой.
В утреннем свете видно все — то, что близко, и то, что пока вдалеке.
Действия, мотивы, сети тайных интриг, магические узлы астральных чар и кармических связей.
А над землей уже пять тысяч лет плывет в золотой лодке великий бог Ра и с улыбкой наблюдает за людской суетой, кажущейся ему возней в муравейнике планеты Земля.
Сегодня утром в муравейник плюхнулся жук. Это вызвало взрыв возмущения, сломало привычный уклад жизни.
А Солнце продолжало светить, как гигантский софит, освещая съемочную площадку этого мира.
Солнце мягко согревало утренние московские пробки и заглядывало через тонированные стекла даже в салон черного «Шевроле», упорно убегавшего от неизбежности.
Солнце разбудило спящий город. Проснулся ашрам Свами Гималайского. Проснулся Фердинанд, сегодня удачно разминувшийся с женой.