В общем, порядком озадаченный Виталий оставил чемоданчик в рундуке под полкой (оттуда в случае внезапных маневров корабля уж точно не вывалится и не примется летать по каюте) и поспешил в кают-компанию, как и велел Терентьев. Примерно на полдороге Виталий начал понимать, что кают на этой пятисотке всего две, зато обе просторные, а кают-компания чуть уменьшенная, но двоим все равно хоть конем гуляй. И начал подозревать, что они с Терентьевым и есть весь экипаж.
Конечно, это было странно и несколько поперек флотских обычаев, но Виталий с момента покупки его капитаном таинственного R-80 столкнулся с таким количеством странностей, что устал удивляться. Удивлялка распухла, как сказал бы майор Никишечкин со свойственной ему грубоватой непосредственностью.
Терентьев дожидался в кают-компании, за столом. Там же, на столе, белел отпечатанный на нескольких листиках документ и лежало стандартное стило-самописка.
– Присаживайся, капитан, – велел Терентьев. – Читай, сначала про себя, потом вслух. Я обязан тебя предупредить, что звукозаписывающий модуль включен, идентификатор голоса – тоже.
«ПОДПИСКА О НЕРАЗГЛАШЕНИИ СЛУЖЕБНОЙ ТАЙНЫ», – прочел Виталий заголовок.
В целом текст был суховат и канцеляричен, но прост и понятен с первого прочтения, что вообще-то редкость для официальных документов. Состоял он из трех разделов. Первый был посвящен тому, что именно в подразделении R-80 является служебной тайной. Судя по тексту, ею являлось практически все, связанное с поручениями и заданиями. Объем информации, открытый для разглашения, на каждом задании оговаривался особо. Суть заданий не объяснялась никак – видимо, заданий Виталию выполнить предстояло много и были они очень разные.
Второй раздел объяснял – что бывает за разглашение служебной тайны. В данном случае за болтливость грозил трибунал по законам военного времени, где девяносто процентов статей карались расстрелом.
Третий раздел и был, собственно, подпиской, где Виталию предстояло подтвердить, что он ознакомлен с данным текстом, согласен с ним, осознает возможное наказание, и расписаться в этом.
Чуть ниже еще имелась строка: «Инструктаж провел ___________», где, без сомнений, позже внесет свои должность, имя и фамилию капитан Терентьев и тоже распишется.
Кроме всего прочего, Виталий без особого труда понял, что звукозаписывающий чип встроен прямо в пластик заглавного листа и в данный момент действительно включен. Поэтому он спокойно и чуточку торжественно, как недавно на принятии присяги, зачитал распечатанный текст, что нужно – внес, где положено – расписался и так же спокойно передал подписку шефу. При этом он прекрасно осознавал, что если раньше какие-то теоретические проценты все повернуть вспять и получить новое назначение еще имелись, то с этого момента их просто не осталось.
– Замечательно, – удовлетворенно пророкотал Терентьев, делая отметки в подписке и убирая ее в герметичный конверт. – Пойдем, заодно покажу, где у нас служебный сейф, и дам к нему коды.
Сейф располагался в ходовой рубке, на штатном месте. Виталий сразу его увидел. Однако это оказался не тот сейф – Терентьев кратко ему объяснил, что там хранится только полетная документация. Служебный же сейф оказался неплохо замаскирован, не вдруг и отыщешь. Код Виталию пока полагался только от верхней секции, об этом Терентьев честно предупредил и тут же спрятал подписку Виталия в нижнюю.
Виталий в этот момент подумал, что полученный код и местонахождение сейфа – это первая информация, за разглашение которой его теперь могут абсолютно законно расстрелять. Но нельзя сказать, что испытал трепет или еще какие сильные чувства. Как-никак он шесть лет подспудно готовился и привыкал к мысли: допуск к секретной информации имеет любой офицер и хранить тайну обязан сознательно и твердо, иначе зачем вообще все это – офицерство, флот, служба?
– Ну что? – вопросил Терентьев, глядя на наручный хронометр, когда сейф был закрыт и опечатан. – Пить еще не устал? Даже если устал, придется еще по сто пятьдесят. Традиция. Но потом строгач на весь срок обучения. Не скажу, что сухой закон, но без моего позволения ни-ни!
– К традиции готов, господин капитан, сэр, – вздохнул Виталий, не очень старательно козыряя.
– Господина капитана рекомендую опускать даже в присутствии других военных. Если нужно обратиться ко мне или к начальнику отдела – обращайся просто «мастер». Я к нему, по правде говоря, обращаюсь так же. Тебя первое время положено именовать стажером, совершенно официально, поскольку первые три месяца тебе зачтутся как стажировка.