Виталий Шебалдин намеревался стать солидным и основательным человеком. И во флоте, и вообще. И верил в это глубоко, свято и истово.
– Так чего, Щелбан, – заговорил Джаспер с набитым ртом. – Говоришь, успешно сдал?
Виталий пожал плечами:
– Вроде без косяков. И на допвопросы ответил, даже на дурацкие.
– Дурацкие? – внезапно заинтересовался Рихард. – Шуруп, небось, задавал?
– Нет, начкурса… А откуда вы знаете про шурупа?
– Откуда, откуда… От Махмуда, – буркнул Рихард, внезапно мрачнея. – А этот шуруп вообще какие-нибудь вопросы задавал? Или сидел молча?
– Молчал, как рыба в пирожке! – с чувством сообщил Виталий. – Даже с соседями не шептался. А почему он тебя так интересует?
Рихард неопределенно повел плечами:
– Зачем-то же его привлекли в экзаменационную комиссию…
– Может, он спец? – предположил Джаспер.
– Среди преподов достаточно спецов по всем курсовым предметам, – задумчиво произнес Рихард. – Даже с избытком. И потом, в прошлом году никаких шурупов на экзаменах не было, а с тех пор из преподов только Дундук на пенсию вышел, и вместо него прислали майора Нийштрезе.
– Я вообще впервые шурупа в стенах училища вижу, – вздохнул Джаспер. – Не считая распределений, понятное дело.
– Почему же? – возразил Виталий. – На день флота целый шурупский оркестр в актовом зале наяривал…
– Я тогда в карцере сидел, – Джаспер ухмыльнулся. – Не помнишь, что ли?
– А, точно, – кивнул Виталий. – Херово играли, кстати, кто-то из духоперов все время из тональности вылетал. Тромбонист, по-моему. Да и вообще тогда весь концерт был так себе…
– Ты шеврон его видел? – внезапно спросил Рихард Виталия.
– Чей?
– Шурупа-экзаменатора.
– Нет… А что?
– Да так… – протянул Рихард, хмурясь. – Форма у него ношеная, погоны и петлицы не новые, а шеврон будто вчера приклеили, аж сияет.
– Ну и что?
– Странно, вот что.
– Мало ли, может, испачкал… Или оторвал.
Рихард поглядел на него с иронией:
– Ты когда-нибудь пробовал оторвать приклеенный шеврон? Ну или погон там, неважно?
– Нет, – замотал головой Виталий. – А что, крепко клеится?
– Да ты скорее ткань порвешь. Хотя тоже вряд ли. Ладно, хрен с ним, с шурупом и шевроном его. Ты лучше скажи, Щелбан, ты ведь в Измайловском стажировался?
– Да. Правда, не в разведке, а в регуляре.
– А полетать дали?
– Трижды! Два учебных и один транспортный.
– Ну и как, понравилось?
– В учебных понравилось, а в транспортном – скучища, взлет на автопилоте, трасса на автопилоте, швартовка тоже на автопилоте…
– Да я не о том, – поморщился Рихард. – В полку понравилось?
– Очень! – признался Виталий. – С удовольствием туда пойду, если распределят.
– А может, с нами, в Семеновский? – спросил Рихард, пристально глядя Виталию в глаза, как недавно смотрел экзаменатор.
Виталий непроизвольно напрягся. Что-то за этим вопросом определенно стояло. Не станут же лучшие асы курса просто так, от скуки или озорства, вербовать сокурсника в сослуживцы, причем даже до распределения и назначения по полкам?
– А… зачем? – озадаченно пробормотал Виталий. – Я в Измайловском уже более-менее осмотрелся, офицеров узнал, инженеров… Какой смысл снова шагать в полную неизвестность?
Рихард с Джаспером многозначительно переглянулись.
– Да скажи, скажи, – вяло махнул ладонью Джаспер. – Тоже мне тайна.
Вздохнув, Рихард опять повернул голову к Виталию и заговорил, спокойно и ровно, словно отвечал на экзамене:
– Через месяц во флот поступают первые «Гиацинты». Шесть штук. Все – в Семеновский, и достоверно известно, что один отдают под молодежный экипаж. Короче: нам с Джаспером нужен толковый бортинженер, который и летать худо-бедно умеет. Ты подходишь.
– Ух ты… – вырвалось у Виталия.
Он действительно был впечатлен. Интересоваться, откуда Рихард знает о «Гиацинтах», смешно: сын президента вполне может владеть информацией такого уровня.
– Я бы, конечно, с радостью… – нерешительно заговорил Виталий. – Но я, честно говоря, не уверен, что отберусь в гвардейцы.
– Ты же сказал, что хорошо сдал, – сварливо заметил Рихард.
– Сдал-то я хорошо. Вернее, это я думаю, что хорошо. А вот что подумают господа офицеры, включая шурупа… Откуда мне знать?
– Короче, – перебил его Рихард. – Ты согласен или ты не согласен?
Виталий прикрыл глаза, секунду подумал, а потом решительно выдохнул:
– Согласен.
– Пиши! – велел Рихард.
– Что писать?
– Рапорт! На имя ректора Академии.
Виталий покорно вынул и оживил планшет-персоналку – верный и неразлучный спутник каждого курсанта.
«Начальнику высшей ордена Рубиновой Звезды Академии Космофлота адмиралу Айзеку Тревису, – проелозил пальцем по экрану Виталий. – От курсанта…»
– От лейтенанта, – немедленно поправил его Рихард. – Рапорт я подсуну уже после присяги.
Виталий замялся:
– Как-то это…
– Да не ссы ты! – тихо рявкнул на него Рихард. – Ломаешься, будто гимназистка!
Фон Платен умел это – тихо рявкнуть. Завидное вообще умение.
«…от лейтенанта Шебалдина», – послушно вывел Виталий на экране планшета.
И с новой строки увеличенным шрифтом:
РАПОРТ.