– Кофе будешь? – спросил Никишечкин. – У меня лучше, чем в буфете. Или, может…
Полковник многозначительно покосился на бар, где за полупрозрачными стеклами смутно угадывались силуэты бутылок.
– Кофе буду, – твердо сказал Виталий. – А остальное позже, как отработаю.
Никишечкин просто кивнул, не выражая ни одобрения, ни порицания этому несколько показному служебному рвению бывшего воспитанника, но Виталий всегда считал: сделал дело – гуляй смело. А до того нечего расслабляться.
Вот он и не расслаблялся.
– Марек, свари кофе, праздничный, пожалуйста, – Никишечкин обернулся к секретарю. – И эти твои пончики с кремом… или как их?
– Пышки, Сергей Иванович, – подсказал секретарь. – Сию секунду!
Он выскользнул за дверь, а Никишечкин широким жестом пригласил Виталия подсаживаться к столу.
Сам начальник курса с видимым удовольствием угнездился в кресле – вне всякого сомнения, кресло было любимое, поскольку не слишком новое и кое-где даже слегка потертое. Виталий поймал себя на мысли, что судорожно вспоминает прежний кабинет Никишечкина. Вернее, канцелярию учебной группы – какое там стояло кресло? Именно это? Или другое?
Стол в канцелярии Виталий помнил отлично – сколько раз приходилось во время воспитательных бесед со стыдом и досадой разглядывать столешницу, потому что в глаза офицеру-воспитателю глядеть недоставало духу! Каждая царапина помнилась до сих пор. Но вот кресло… Решительно никаких воспоминаний.
– Ну что, – полковник оживил ком и вызвал в раскрывшийся полупрозрачный объем данные по курсу. – Вашу контору, как всегда, интересуют хорошие инженеры и одновременно хорошие пилоты, так?
– В целом – именно так, – подтвердил Виталий, вынимая свой оперативный ком.
Никишечкин коротко поманипулировал данными.
– По этим критериям лучшая пятерка – Левенец, Келли, Меркадо, Даев и Пашинский…
– Келли сразу вычеркиваем, – сказал Виталий уверенно. – Не подходит по психологическому профилю. Остальные в списке. А вторая пятерка?
Никишечкин если и удивился, то виду не показал. Виталий знал, что его предшественники обычно ограничивались пятью-шестью кандидатами. В последние полгода вели до десятки, но ближе к экзаменам, как правило, оставалась пятерка, да и то обычно формально, потому что нужный выпускник и первый его дублер чаще всего намечались за месяц до отправки покупателя в Академию.
Но так было раньше, когда покупали лишь одного.
Полковник сдвинул список в объеме и прежним спокойным тоном огласил еще пять фамилий:
– Майсурадзе, де Агостини, Шунин, Кравченко и Чен Па.
– Майсурадзе тоже вычеркиваем, – сообщил Виталий. – В целом совпадает. С учетом вычеркнутых не хватает Пехлеваниди и Самойлова.
Никишечкин поигрался со списком.
– Ну Пехлеваниди следующий, понятно. Но Самойлов-то вам зачем? Он вообще по спецтехнологиям и пилотированию в середине курса. Вы же лучших берете. Ты не по курсу, а по общему выпуску в десятке был! Восьмым, по-моему.
– Седьмым, – поправил Виталий. – Извините…
Он вздохнул и безо всякого кома обрисовал истинные интересы R-80:
– В первую очередь нас интересуют Левенец, Пашинский и Самойлов. Следом – Даев, Кравченко и Шунин. Остальные в глубоком резерве, и на сегодняшний день я, пожалуй, ограничусь этой шестеркой. И еще, Сергей Иваныч. Я не в курсе – вам известно уже или нет. Покупать буду двоих.
Вот тут Никишечкин точно удивился, хотя лицом он не изменился ни на йоту, – удивление Виталий прочел в его глазах.
– Ну… двоих так двоих, – сказал он после небольшой паузы. – Все расширяются. Логично.
– Куда деваться, живем в расширяющейся Вселенной, – сострил Виталий, сам пока не понимая, – к месту или не к месту.
Секундой позже явился секретарь с подносом.
– А вот и кофе! – обрадовался Никишечкин. – Я тебе говорил, у меня вкуснее, чем в буфете! Сейчас убедишься.
– Охотно, Сергей Иваныч! – заулыбался Виталий.
Минуты через три, уже после того, как оба сделали по крохотному глоточку и Виталий убедился, что кофе действительно выше всяких похвал, Никишечкин поставил чашечку на блюдце, помассировал виски и словно бы с неохотой заговорил:
– Знаешь, капитан, насчет Пашинского я, пожалуй, должен сказать пару слов. Увы, не очень приятных…
Виталий в целом представлял, о чем хочет сказать Никишечкин. Его самого насторожили некоторые формулировки из личной характеристики Пашинского: «Заносчив. Высокомерен».
Еще не увидев вживую ни одного из десяти потенциальных кандидатов в R-80, к Пашинскому Виталий решил отнестись максимально придирчиво, невзирая на то, что по профессиональным показателям он превосходил всех остальных, кроме, может быть, Левенца.