Шушик встал на все четыре лапы и отряхнулся.
— То-то, — удовлетворенно сказала Таня, — А теперь мы будем играть в госпиталь…
…От тапочка осталось только два синих клочка. Шушик не хотел их есть из-за железных штучек, которые Таня называла «бомбошками» и очень ими гордилась.
Таня опять заворочалась. Ее восьмой сон оказался совсем коротким. «Всего четыре тысячи знаков», — сказал бы про него Петр Владимирович.
Танины глаза были накрепко закрыты, но она ясно видела, как домашний такс Шушик, выбрался из-под кровати, зевнул во все множество зубов и, подрожав длинным телом, выпростал из маленьких кармашков на загривке два полупрозрачных, тонких, как паутина, крылышка. Он расправил крылышки, мелко ими затрепетал и, вытянувшись в струнку, поплыл к окну.
Он плыл к папе.
— Ух, — сказала птица, встречая Шушика.
Таня смотрела девятый сон.