Эд принес, наконец, чай и расставил чашки на маленьком столике возле дивана.
— Как твои исследования? — спросил ректор, отпивая горячий напиток. — Всё не теряешь надежды?
— Не теряю. Правда, исследования несколько застопорились. Но это временно.
— Жаль. Я всё же считаю твою идею с возвращением Сильвии безумной.
Магистр поморщился.
— Не припоминаю, когда я спрашивал твоего мнения.
Разговаривали они так, словно меня здесь вообще не было. Что, впрочем, мне было только на руку.
— Да? А я уж было подумал, что… — меня удостоили короткого взгляда.
Я чуть было не поперхнулась чаем, осознав, что за мысли посетили голову ректора. И едва сдержала нервный смешок. Да уж… знал бы магистр Солв причины нашего вынужденного сожительства… впрочем, оно ему надо?
Как, в принципе, и мне их беседы.
— Прошу прощения, магистр Волен, — старательно изображая мисс Маргарет, пролепетала я, — но я бы хотела немного отдохнуть.
И глазки в пол.
— Да, Кэтрина. Продолжим позже.
Ретировалась я быстро и не оборачиваясь. Чёрт, забыв пролепетать о том, что страшно счастлива познакомиться с будущим ректором. Ну да ладно, лучше пусть думает, что Кэтрина Бирм перепуганное комнатное растение, чем задумается о том, кто я есть на самом деле.
Глава 3
— Добро пожаловать, магистр Волен. Чем могу быть полезна? — расплывалась сладкой патокой госпожа Валемтайн.
— Моей спутнице нужно подобрать гардероб. Пара платьев, пара костюмов и обувь.
Вы чувствовали себя когда-нибудь так, словно вас донага раздели и поставили отсвечивать задом на центральной площади? Нет? Вам повезло. Я себя чувствовала в этот момент именно так. Особенно остро, когда сия госпожа с идеальной фигурой, кукольным лицом, светлыми волосами, собранными в высокую прическу, и взглядом базарной торговки повернулась в мою сторону. Скепсис в её глазах позволял ощутить всю степень своей ничтожности. Но на то она и удачливый предприниматель, чтобы не демонстрировать свои чувства клиенту.
— У нас прекрасный выбор готового платья для прекрасной юной девушки, — улыбнулась она.
Зловеще так улыбнулась. А я решила, что с паршивой овцы хоть шерсти клок, и мелочиться не собиралась. А что? За работу мне платить никто не будет. Хоть побалую себя шмотками. Вряд ли ещё когда подвернётся случай.
Вот и не стала мелочиться. Выбирала долго и тщательно. И конечно же, подороже. В случае чего потом загоню кому-нибудь по сходной цене.
Видимо, мой настрой пришёлся по душе госпоже Валемтайн. Потому как цены платьев, которые она предлагала, с каждым разом становились всё выше. А мой аппетит всё больше.
К слову, магистра происходящее интересовало мало. Периодически он напоминал, что время не терпит. Но выбор нарядов не комментировал никак. Ну и чёрт с ним.
Примерно через час и два десятка платьев я таки определилась с одеждой и обувью.
— Не переодевайся, — скомандовал Волен, оценив голубенькое лёгкое платьице чуть ниже колена, на широких бретельках и с нежной вышивкой серебром на груди. И в тон ему туфли. Шло оно мне, похоже, как корове седло. Но выпендриваться я, конечно же, не стала. Сказано — сделано.
Магистр совершенно спокойно вручил хозяйке салона кошель с золотом, отчего у меня свело челюсти и захотелось умыкнуть хоть поясок. Пришлось напомнить себе, что гадить там, где живёшь, не стоит, потому как сам и вляпаешься.
— Доставите пакеты к моему дому, — коротко бросил магистр и кивком велел выметаться из салона.
Я ещё раз взглянула на облюбованный поясок и поплелась за магистром.
— Слушай, магистр, а чего ты меня таскаешь по улицам так спокойненько? Не думал, что попадись я на глаза стражникам, в дерьме изгваздаешься ты, а меня того…
— А теперь это же повтори, как нормальный человек, — не сбавляя шага, велел Волен, пересекая площадь отнюдь не в сторону дома.
Я резко выдохнула и повторила, копируя интонации мисс Маргарет.
— Магистр Волен, вам не кажется, что столь беспечные прогулки со мной сулят неприятности не только моей скромной особе, но и бросают некоторую тень на вашу репутацию.
— Вооот. Можешь, если хочешь, — похвалили меня, на что я скептически хмыкнула, но решила промолчать. — Во-первых, в этом квартале стража тебя не то что в лицо не знает, а даже не представляет, что ты существуешь. Во-вторых, моё положение и профессия позволяют мне поступать, ориентируясь исключительно на собственные соображения.