– Знаешь, Шустрик, что определяет старость человека? – Александра Семеновна с интересом взглянула на него. – Когда он начинает вспоминать свою молодость.
– Да ну тебя! – рассмеявшись, по-дружески оттолкнула его жена. – Ничего всерьез не принимаешь!
– А все-таки ты не права, – улыбнувшись, прижал ее к себе Миша. – Мы всегда стремились к этой самой свободе. Просто ты вспомни свои не двадцать, а десять лет, Шустрик…
И он серьезно замолчал. И они еще долго сидели, обнявшись, глядя, как потихоньку темнеет в преддверии дождя встревоженное порывами ветра августовское небо, как, побросав в песочнице лопатки и ведра, разбегаются по домам ребятишки, и быстро пустеет тихий ленинградский двор.
– Ты совсем перестала читать стихи, – неожиданно сказал Миша. – Помнишь, как ты забавно прыгала по сцене с «Мойдодыром»?
– Еще б не помнить, – усмехнулась Александра Семеновна. – Ребята говорили – Венька Сапогов за кулисами искал, каким бы предметом в меня запустить… Я ведь Некрасова обещала…
– Почему ты больше не выступаешь? Ведь можешь организовать школьный вечер своих стихов, – предложил Миша.
– Не хочется, – покачала головой Александра Семеновна. – Да и к чему это? Я же не артистка, лучше детям навыки передать.
– Ты неисправима, – снова улыбнулся муж. – Собственно, это меня всегда в тебя и поражало: тяга к жизни и беспрестанное желание помогать другим. Пойдем-ка домой, дождь собирается.
– И я обещала дяде Павлику постоять у львиных голов, – и Александра Семеновна деловито встала.
Миша ничего не ответил, лишь поднял брови и краешком губ улыбнулся.
Через три месяца после кончины дяди Павлика в семье Кавалеровых-Алексеевых посреди ночи раздался звонок.
– У Нинки схватки! – заорал в трубку обезумевший Женя, и Миша с испугу выронил телефон.
Ночь прошла в треволнениях. Роды дались Ниночке тяжело, и Женя, метавшийся во дворе больницы и не знавший, куда себя девать от тревоги, то и дело принимался, проедая деньги в автомате, названивать брату, который, хоть и был младше на четыре года, но всегда служил душевной опорой и надеждой. Максим жил с родителями и оттащить прижавшихся с обеих сторон к трубке двух взрослых людей даже ему, спортсмену, было не по силам. Попытка уложить их спать закончилась крахом, и Миша с красными от бессонницы глазами по третьему разу перечитывал одну и ту же статью в газете, а Александра Семеновна взялась перестирывать белье, стиснув по обыкновению зубы.
В семь утра на свет, наконец, появился Кирюша.
Мальчик родился слабеньким, худеньким, мало кушал и плохо спал. Он схватывал все болезни, какие только могут быть у детей, и молодые родители сбились с ног, поднимая ребенка.
Пустые полки в магазинах, очереди и дефицит всего создавали еще больше проблем. Пришлось искать выходы из ситуации. Миша выбил у начальства поездку в Чехословакию и привез какие-то зарубежные витаминные мази, одежду и игрушки; Александра Семеновна получила путевку в дом отдыха и, постучав кулаком по столу, договорилась – вместо нее поехала невестка с внуком. Максим методично зудел насчет того, что ребенка нужно закалять, и, в конце концов, сдавшийся Женя вручил ему сына, после чего вся семья внимательно наблюдала за премудростями дядьки с подогревом и охлаждением воды в детской ванночке.
Во внуке Александра Семеновна души не чаяла. Поначалу она наведывалась к молодой семье чуть ли не каждый день, пока Миша не одернул ее, намекнув, что вряд ли это так уж нравится Жене. Она не уставала выстаивать очереди за детской книжкой с картинками, болгарскими баночками с каким-то чудо-питанием, на что Максим притворно-обиженно заявлял, что даже своих детей она так не баловала. Когда Ниночка с Женей уходили в театр, Александра Семеновна бросала все и мчалась на Невский – в старую коммуналку, где молодые супруги поселились после смерти дяди Павлика. Миша ворчал, что, по его мнению, ребенком должны в большей степени заниматься родители, нежели ненормальная бабушка, но Александра Семеновна не желала ничего слушать. Она будто бы снова окунулась в свои двадцать лет, и с удовольствием ухаживала за внуком.
Жизнь летела, и Александра Семеновна, справив свой пятидесятилетний юбилей, получила звание «Заслуженного учителя». Отмечали с размахом: сначала в школе, потом дома, потом Миша, подмигнув, увел ее вечером в ресторан, а на следующее утро, ровно в пять утра, в квартире раздался звонок.
– Хабаровск, – лениво сообщила телефонистка, и, прежде чем Александра Семеновна что-либо поняла, в трубке раздались булькающие вопли Задоровой.
– Александра Семеновна… Вы… поздравляем… коллектив… благодарность…Вы…умница…не сомневались… Всем здоровья!