Однако Александра Семеновна любила собирать их вместе, чтобы полюбоваться – до чего красавцы выросли. Даже щупленький Вовка возмужал, приосанился, стал медленнее говорить, нарочно растягивая слова. Он всерьез увлекся физикой и важничал, закидывая густую челку набок и вставляя в свою речь какие-то заумные выражения. Вовка теперь все чаще появлялся в деловых костюмах, заявив, что футболки – это ребячество, и придумал носить очки без диоптрий – «для понта», как выразился сам. Правда, бабушке на ушко.
Максим по-прежнему жил небогато, с трудом зарабатывая семье на хлеб, и Вовка с детства привык к тому, что братья живут в лучших условиях, чем он с родителями. В отличие от Жени, любившего в конце рабочего дня улечься на диване со стаканом пива, предварительно выгнав сыновей в детскую и включив им телевизор, чтобы не мешали отдыху, Максим серьезно занимался с сыном. Он водил его на тренировки, учил быть мужественным и сильным, уметь за себя постоять и не плакать по пустякам. Максим ненавидел трусость, презирал зависть и подлость и любил повторять:
– Всего нужно добиваться самому, – и, оттолкнувшись от вышки, красиво уходил «ласточкой» в нежно-голубую водную гладь бассейна.
Вовка много раз прокручивал в голове вопрос, который не решался задать даже под страхом смерти. Почему же папа, всего добившийся сам, зарабатывает копейки, и им вечно не хватает на жизнь?
Братья были всегда близки, и в самом начале девяностых Женя помогал Максиму, пока тот твердо не отказался.
– Я сам способен прокормить свою семью.
Женя был рад помочь брату, но спорить не решился – серьезный мамин взгляд, который унаследовал Максим, он хорошо знал с самых пеленок.
Вовкины родители никогда не ругались при ребенке, они вообще редко повышали голос. После переезда Жени в новую квартиру, Максим и Марья поселились в коммуналке в центре города, влезли в долги и докупили еще одну комнату. Однажды поздним вечером Вовка, почувствовав острую жажду, проскользнул на кухню и, отпив из стакана воды, чуть не подавился. За стеной был хорошо слышен плач матери и звенящий от гнева голос отца. Маленькая Аленка, по всей видимости, крепко спала.
– Чем детей кормить? – громким шепотом вещала мать, время от времени всхлипывая. – Надоело уже за дешевым мясом очередь выстаивать – как бомжи какие-то! Ошметками давимся, когда другие по супермаркетам ездят!
Вовка прижался к буфету, хорошо зная, как отец не любит сравнение с «другими».
– Женька своим все покупает, а ты что? Ну что? Заладил как попугай: дети, дети… Макаренко ты наш, олимпийских чемпионов хочешь воспитать, а у самого семья от голода тухнет!
Вовка не чувствовал, что они с сестрой «тухнут от голода» – ну бутерброды с икрой не выкидывают, конечно, в контейнер, потому что «обожрались», как Алик с Сережей, да и вообще надо сказать, икру он уже год как ни ел, но в принципе ему все покупают – картошку, овощи, молоко.
– Ну не вышел бизнесмен из меня, Марья! – как мог, защищался Максим. – Я спортсмен, а не бухгалтер… Нам и бизнес-то не на что открыть!
– Бухгалтер, – фыркнула мама. – Женька твой тоже не профессор, а глянь, чуть ли не Форбс о нем уже пишет! В общем, завтра же увольняйся из своего бассейна, если не хочешь, чтобы дети по миру пошли.
Максим что-то пробурчал, но что – Вовка уже не слушал – в его голове неожиданно созрел план.
Ранним утром он уже стоял перед дверью дядькиной квартиры в прилипшей ко лбу шапке-ушанке, толстой куртке и ботинках на босу ногу – чтобы достать носки, понадобилось бы двигать шумные ящики комода, а он и так выскользнул из дома в несусветную рань. Слегка перебрал со временем, конечно, – как-никак восемь утра воскресенья, но после третьего звонка за дверью послышались какие-то шевеления, потом в замке задребезжал ключ, и на пороге предстал дядя Женя в трусах и майке.
– Вован? – расширил заспанные глаза дядька. – Тебя чего, из дома выгнали?
– Дядя Женя, – начал Вовка и остановился, внезапно вспомнив, что речь он так и не придумал. – Возьмите моего папу к себе на работу, а сам он прийти…это…стесняется.
Максим так и не узнал, кого он должен благодарить за должность главного тренера в бассейне фитнес-клуба – разговор его сына с братом остался по их же решению конфиденциальным. С клубом Женя договорился в два счета – чем клуб обязан был лично дяде, Вовка, конечно, не знал, но его это не волновало – главное, что папа пристроен.