Но Валечка был более юрким и упорно пробирался к своей цели. Волнами нарядную куклу с голубыми глазами подбросило на несколько сантиметров ближе к берегу. До нее Валечке оставалось каких-то два метра, и он уже протягивал руки, чтобы схватить желанную игрушку.
– Стой, стой, кому говорю! – что есть мочи, завопила Санька, срывая голос и, схватив какую-ту палку, изо всех сил запустила ее в мальчика. Палка больно ударила Валечку под коленкой, и, не удержавшись на ногах, он упал. Раздался детский рев, полный обиды и унижения, а волны снова качнули куклу, и она неспешно поплыла прочь.
Санька в бессилье опустилась рядом с Валечкой и обняла его дрожащие худенькие плечи.
Я – связная.
Бреду в партизанском лесу,
От живых
Донесенье погибшим несу:
"Нет, ничто не забыто,
Нет, никто не забыт,
Даже тот,
Кто в безвестной могиле лежит…»
Она закончила, и взглянула на мужчин, ожидая их реакции, но Миша с Витей не произнесли ни слова, лишь продолжали идти по снежному насту. Снежинки носились вокруг них, норовя заглянуть под шапку, воротник и ботинки, куртки задубели на морозе, тучные лица раскраснелись, но взгляды оставались неизменными. Как два старых волка, тяжело дыша, медленно и трудно ступали они, словно проносясь сквозь года и эпохи – дефолт, девяностые, Берлинскую стену, перестройку, застой, все дальше и дальше, к шестидесятым, Карибскому кризису, правлению Хрущева и Сталина, окончанию Второй мировой войны, Курской дуге, битве под Сталинградом, Беловежской пуще, голодной зиме 42-го и их маленькому, заиндевелому от тридцатиградусного мороза приюту. Даже спустя шестьдесят с лишним лет они помнили все, до последней «зажигательной» бомбы, до последнего кусочка хлеба из обойной муки.
– Послушайте, – внезапно отвлекся от воспоминаний Виктор. – Нельзя же все время о грустном, сегодня у нашего Шустрика день рождения как-никак. А она нам еще и стихи читает, работает, как говорится, бесплатно.
– Что ты, – отмахнулся Миша. – Это она на голом энтузиазме. Зарплаты никогда не попросит.
Александра Семеновна с поддельным упреком посмотрела на него, и все внезапно рассмеялись.
– Ох, – утирая слезы, покачал головой Виктор. – Присесть бы куда-нибудь, а то уже сил нет стоять.
– Про себя я молчу, – махнул рукой Миша. – Больше не встану, наверно. Вот буквально с утра выходил из дома, чтобы цветы одной имениннице купить, так потом еще пришлось в метро садиться – Женя довезти не мог…Еле доехал, Боже мой…
– Вот старый пень! – расхохотавшись, воскликнула Александра Семеновна. – Разворчался! Вы тут решили на старость пожаловаться, а вот не смейте, не смейте! – и, наклонившись, она захватила варежкой горсть снега. В мгновение ока слепила из нее снежок и бросила его в Мишу с такой силой, что тот охнул.
– Ну, отвечай же, если не боишься! – крикнула Александра Семеновне ошалелым друзьям, и прытко, как девчонка, отбежала в сторону.
– Ответить, – пошамкал губами Миша. – Ну хорошо… – опираясь на палку, он схватил столько снега, сколько мог, и принялся лепить снежок. Руки плохо слушались, снег рассыпался, но, наконец, что-то подобное ему удалось.
Александра Семеновна с Виктором жуть не надорвали животики.
–Хорооош, хорош воин! – крикнула Александра Семеновна. Шедшие рядом подростки шарахнулись в сторону, промямлив что-то вроде «сумасшедшая бабка». – Словно скульптуру мастерил! Ну, давай, кидай!
– Давай, старина, покажи, на что ты способен! – подхватил Виктор.
Миша посмотрел на свой неаккуратный снежок, который уже начал таять в его дрожащих, теплых рукавицах, и уже размахнулся, чтобы кинуть. Но тут…
Он увидел перед собой тоненькую восьмилетнюю девочку в новенькой с иголочки белой шубке. Из-под большой меховой шапки торчали две косички, белесые от мороза. Коричневый портфель валялся у забора, а Санька нещадно дралась с ватагой мальчишек, отбрыкиваясь то с одной стороны, то с другой. Они уже набросились на нее всей толпой, как вдруг ее встрепанная голова показалась из самой гущи, и Санька крикнула:
– Алексеев, тебе не стыдно смотреть? Девчонку бьют, а он стоит!
И крепко сложенный, всегда отличавшийся силой Миша бросился ей на помощь.
А потом они вместе шли домой. И пока Санька отряхивалась у парадной, Миша покорно ждал, держа в руках ее тяжеленный портфель. А на следующий день она повела его смотреть Львиный мостик на канале Грибоедова – там они долго стояли и рассказывали друг другу свои мечты. Миша хотел, чтобы ему подарили новый деревянный грузовик, а Санька – чтобы все дети мира могли каждый день есть сколько угодно мороженого…