— Так это ты, — вздохнула мать. — У тебя же вместо сердца кремень.
— У меня? — задохнулась от возмущения Мариша. — Ничего подобного. Просто я умею объективно оценивать людей. Если вижу, что передо мной дурак или подонок, то даже часа на него не трачу, не говоря уж о всей своей жизни. Так что тетка сама виновата.
Сразу же было видно, что Валериан ее использует.
— Ничего не было видно, много ты понимаешь, — накинулась на нее мать. — Тебя еще на свете не было.
Знаешь, как красиво он за ней ухаживал! Цветы, шампанское, подарки. Очень дорогие иногда, между прочим. Это потом уж Сима его разбаловала и стала во всем ему угождать. Но ведь и он не сразу же завел себе любовницу, как только у него завелись деньги.
— Ха-ха! — мрачно рассмеялась Мариша. — Просто наша доверчивая тетка Сима только про эту впервые узнала. Лучше бы это случилось, когда она твердо стояла на ногах и могла сама о себе позаботиться.
А что теперь с ней будет, я просто не представляю.
— Молчи уж, — замахала на нее руками мать. — Пойду звонить.
Они звонили Серафиме Ильиничне весь день и весь вечер, не переставая. И только к полуночи Мариша заявила, что нужно смириться с неизбежным и начать попутно обзванивать больницы и морги.
— Тетка никогда не возвращалась домой поздней половины двенадцатого, — твердо сказала Мариша. — Если ее до сих пор нет, значит, с ней случилась беда.
У тебя есть телефон кого-нибудь из ее соседей?
— Нет, — покачала головой Тамара Ильинична.
— Тогда придется ехать к ней самим, — сказала Мариша. — Может быть, она лежит дома и…
— Конечно, поедем! — немедленно отозвалась Тамара Ильинична.
Они выскочили из дома, впопыхах забыв забрать с собой Дину, и помчались к Маришиному «Опелю», который с некоторых пор стоял на охраняемой стоянке неподалеку от ее дома. К Серафиме Ильиничне встревоженные родственницы добрались только к часу ночи. При виде пустой и темной квартиры они испытали двойственное чувство С одной стороны, они были рады, что не обнаружили трупа Серафимы, но с другой — они так и не узнали, где она и что с ней.
— Как-то тут грязно, — укоризненно заметила Тамара Ильинична. — Конечно, я понимаю, Сима собиралась впопыхах, ей было не до уборки, но, честное слово, не нужно было все так расшвыривать.
— Очень похоже на то, что мы увидели у тебя дома, — заметила Мариша. — Тебе не кажется такое совпадение странным? И еще вот тетка пропала…
Ночь Мариша с матерью провели в квартире супругов Кругловых и к утру окончательно убедились, что дело плохо, раз ни Валериан, которому нужно было бы сейчас собираться на работу, ни Серафима дома так и не появились.
— Нужно звонить по больницам, — сказала Мариша, открывая справочник, и, чтобы слова не расходились с делом, тут же набрала первый номер.
Через два часа ей удалось обзвонить примерно половину больниц, а в другой половине либо никто не брал трубку, либо было занято. Тем временем Тамара Ильинична в отчаянии бродила по квартире и ругалась на Маришу, что она только зря занимает телефон, по которому, может, в этот момент дозванивается Валериан или Фима. И вообще у нее собаки и прочая живность оставлена на соседей, которым она клятвенно пообещала, что заберет своих питомцев не поздней воскресного вечера, а сейчас уже утро понедельника, так что ее, должно быть, уже тоже ищут.
— Чего бы это тетке Фиме к себе домой звонить? — удивилась Мариша.
— Но мы же не знаем, что у них тут случилось, — резонно заметила Тамара Ильинична. — Может быть, они долго выясняли отношения, разругались, и Фима ушла из дому. Сначала пошла ко мне, а потом направилась еще куда-то. И сейчас звонит в надежде на примирение, а телефон все время занят.
— Ладно, наберу последний номер, и все, — согласилась Мариша.
На том конце линии ответил хриплый женский голос, который произнес нечто неразборчивое.
— Скажите, к вам не попадала женщина лет сорока, смуглая, с…
— Имя! — рявкнули в трубку.
— Серафима Ильинична Круглова.
— А! — обрадовался голос. — Наконец-то родственнички объявились. Я вам всю прошлую ночь названивала. Где вы ходите, хотела бы я знать? У нас ваша Серафима. С сотрясением мозга попала. Без сознания, так ничего нам про себя и не рассказала. Хорошо еще, что документы при ней были — Так как же вы тогда узнали, по какому телефону нам звонить? — насторожилась Мариша.
— А она на несколько минут пришла в себя, продиктовала чей-то телефон, вроде бы сестры, и снова забылась. Так вы приедете?
— Конечно! — закричала Мариша. — Диктуйте адрес.
Больница была за тридевять земель, на проспекте Ветеранов. Чтобы туда добраться, Марише и ее маме понадобилось без малого час, за который они сто раз мысленно успели похоронить сестру и тетку.
— Что же ты про Валериана не спросила, — укоряла Маришу Тамара Ильинична. — Вдруг он тоже там лежит?
— Ну и пусть лежит, он нам больше не родня.
Наконец они добрались до больницы, поднялись по наклонному заасфальтированному подъему наверх ко входу и ворвались в просторный прохладный холл.
Тамара Ильинична первой успела к справочному окошку, пока Мариша еще должна была запереть машину.
— Она в травматологии! — крикнула Тамара Ильинична дочери через весь холл, увидев, что та входит в стеклянные двери.
Больные, которые неспешно прогуливались по холлу и рассматривали витрины многочисленных ларьков, испуганно встрепенулись. Но двум родственницам пострадавшей было не до них. Они мчались к лифту. Выпихнув оттуда какого-то инвалида на коляске, они нажали кнопку нужного этажа и выжидательно уставились друг на друга.
— У нее состояние средней тяжести, — наконец сказала Тамара Ильинична.
Наконец лифт остановился, и женщины заметались от одной двери к другой, так как Тамара Ильинична забыла номер палаты — то ли пять, то ли пятнадцать, то ли двадцать пять. Пятнадцатая палата пустовала, двадцать пятой не было вовсе, оставалась только пятая. Там лежала только одна больная, и в обмотанном бинтами существе они узнали Серафиму Ильиничну.
— Точно, это она, — сказала Тамара Ильинична. — Палата номер пять, я теперь вспомнила. Боже мой, что же это с ней? Она попала под машину?
И действительно, тело, распростертое перед ними на кровати, было на две трети замотано бинтами.
— Какой ужас! — прошептала Тамара Ильинична. — Ей не выкарабкаться.
В это время в палату вошел невысокий, средних лет мужчина с жидкими черными усиками и уютной лысинкой. В руках он держал букет цветов. Удивленно покосившись на Маришу и Тамару Ильиничну, он поставил цветы на тумбочку у кровати больной. Женщины посмотрели на него не менее удивленно. Этот мужчина был им явно незнаком.
— Позвольте, — обратился к ним мужчина. — Вы знакомые Киры?
— Что, простите? — переспросила Мариша, никакой Киры среди ее знакомых не было уже больше двадцати лет.
— Ну, вы сидите возле моей жены и плачете, я и подумал…
— Вашей жены?! — в ужасе воскликнула Мариша.
Ужаснулась она тому, что если Валериан был дрянь, то по крайней мере с ним было не стыдно показаться в обществе. А новое приобретение тетки даже для этого не годилось.
«Нельзя же в самом деле кидаться на первого встречного, даже если поссорилась с мужем и тебе грозит развод», — брезгливо сморщась, думала Мариша.
— А когда вы успели пожениться? — спросила Тамара Ильинична.
— Вообще-то мы не успели, — засмущался мужчина. — Но заявление уже подали.
— Заявление — ахнула Мариша, представив, скольких трудов ей будет стоить прятать этого женишка, пока у тетки не пройдет приступ умопомрачения на почве развода и она не поймет, что этот хлюпик с усиками ей явно не пара.
— Да, — залившись румянцем смущения, сказал мужчина.
В этот момент из-под бинтов раздался приглушенный стон.
— Кирочка, что с тобой? — бросился к ней жених.
Мариша с мамой распахнули рты, ничего не понимая, но в этот момент открылась дверь в туалетную комнату, и оттуда появилась Серафима Ильинична с обмотанной бинтами головой. Да, это была их сестра и тетка, на сей раз ошибки быть не могло.
— Здорово вы тут напутали, — хихикнула Серафима Ильинична. — Я минут двадцать слушала под дверью, как вы рыдаете над совершенно чужой женщиной. Ну, и идиотки же вы. Как вы могли нас спутать, она же раза в три больше меня.