От повешения нас спас визирь, принесший оправдывающие для невиновных доказательства того, что уплывший пиратский корабль видели неподалеку, к тому же наш корабль шел пустым после очередного ввоза товара, поэтому нас трудно было обвинить в контрабанде. Но кади не желал ничего слышать и, хотя не приговорил нас к казни, все же отправил каждого на каторжные работы.
Так и закончилась моя незаконная торговля и я оказался на каторге где стал одним из двадцати других гребцов на одном глубоком и быстроходном судне. Нас заставляли грести день и ночь и давали пищу только по прошествии необходимых лье. Годы своей молодости я провел под палубой будучи гребцом. Я считал дни и ночи не имея возможности выйти на открытый воздух и увидеть солнце или луну. Все что мне оставалось, так это довольствоваться своим положением и терпеливо сносить свою участь. Мой отец, увы, не успел объяснить мне что контрабанда является преступлением, а для пиратов это не только не преступление, но и самое безобидное дело. У меня было много времени чтобы понять свои ошибки и навсегда отказаться от них.
Когда я узнал от других каторжников что капитан корабля зарабатывал на китобойном промысле, мне стало не по себе от воспоминания встречи с тем большим китом, который едва не потопил наш корабль как безделушку. Мы могли только грести и надеятся что наша сила и выносливость послужит спасением для корабля. Иногда мы слышали как из воды что-то выплескивалось и как мы потом узнали это и был кит со своим фонтаном и брызгами. Тогда, но не иначе, спускали в воду небольшие лодки и доносился шум, похожий на бурю. Мы знали что с приходом всех этих звуков нам вскоре нужно будет приналечь на весла и работать в полную силу.
Однажды я услышал пение кита, а позже, когда он вынырнул из воды мне показалось будто гигантская волна идет прямо на наше судно. И действительно, судно так накренило что нас всех откинуло в сторону. Затем, когда судно пошатнулось еще и еще раз, не оставалось сомнений, что мы перевернемся. Когда это случилось и судно вверх дном, для многих оставалось загадкой, что происходило в это время на палубе, но как бы там ни было, вскоре мы вновь оказались в исходном положении, то есть, повалились обратно с потолка на пол. Больше никакого движения нельзя было разобрать ни с палубы, ни за переделами судна. Все затихло как после бури. Наш единственный надзиратель, прошедший через это колесование вместе с нами, вышел наружу чтобы осмотреться и опросить своего капитана о произошедшем бедствии. Мы слышали как он окликал сначала капитана, затем и остальную команду, но ему никто не ответил. Когда надзиратель спустился к нам с поникшей головой, мы поняли что кит унес за собой всю его команду. Он спросил нет ли среди катержников людей, умеющих править судно. Я ответил утвердительно, и тогда он назначил меня капитаном корабля, а остальных распределил согласно их знанию морского дела. Мы взяли курс обратно на восток и проплыв совсем немного наткнулись на обездвиженного кита, похожего на айсберг торчащий из водной глади небольшой горой. Надзиратель знал как добывать ворвань, поэтому команда, под строгим командованием надзирателя, по мере своих возможностей сделала все необходимое, для добычи этого ценного и дорогостоящего ресурса. Во время всего пути нам сопутствовал попутный ветер и мы без затруднений добрались до суши. Тогда я и предложил надзирателю стать его постоянным капитаном, а команде взяться за китобойный промысел. Надзиратель отказался. Каждый бывший каторжник знал что это означало вновь оказаться под плетьми и трудиться за еду и воду. Мы сбросили надзирателя на сушу и подняв паруса уплыли в море. Я научил править кораблем одного из каторжников и, когда мы добрались до одного города, прославившегося благодаря несметным подвигам своих китобойцев, то продали там ворвань, собранную утонувшей командой и добытую нашим трудом и продав ее, наняли несколько матросов и китобойцев на наше судно. Я в свою очередь взял на себя позицию владельца корабля и занялся оформлением собственной фирмы.