— Что ты играешь? — Тихо спросила она, прислушавшись. Мелодия уводила за собой, заставляя забыть, что это всего лишь свирель.
— Не знаю, — Мик улыбнулся. — Что то слыжал от захожего барда. И наиграл на память. Там была очень красивая баллада про цветок, растущий в горах и про воина, что ради красавицы-любимой вызвался сорвать этот цветок и погиб, так и не добравшись до него. Жаль, я не помню слов, а том ог бы напеть. — Мик нахмурился.
— Ты очень красиво играешь, — Нири смотрела на него, зачарованная свирелью и его словами.
— Я рад, что тебе нравится.
Она не знала, сколько ещё так просидела, слушая игру Мика и наблюдая за отсветами огня от горящих поленьев на стене. А потом зевнула. Очень хотелось спать после тяжелого дня. А ещё Нири до дрожи боялась кошмаров. Всё чудилось, что стоит закрыть глаза и перед ней как воочию встанет этот изуродованный шрамами воин с наглой ухмылкой.
Но остаться здесь в комнате Мика на ночь она не могла. Её наверняка ждёт Карна и думает, куда нерадивая помощница запропастилась. Но даже при мысли о том, что придётся выйти отсюда на улицу, пока здесь гостят и празднуют эти воины, так что даже пол ходуном ходит, становилось до одури страшно. И всё-таки она посидит здесь ещё немного, совсем чуть-чуть. Рядом с Миком так уютно и спокойно. И кажется, что никто во всём свете её не обидит…
— Да ты уже засыпаешь! — Вдруг сказал Мик и Нири поняла, что она уже задремала. — Ложись, спи!
— А как же ты? А как же работа? — Тихо спросила она. По правде говоря глаза действительно закрывались.
— А что я? Я посплю на полу. Мне не привыкать. — И Мик улыбнулся ей так тепло, что поневоле стало жарко. — А работа подождёт. Ты же не думаешь, что я куда-то теперь отпущу тебя одну?
И что-то такое прозвучало в его голосе, что Нири улыбнулась. И так с улыбкой на губах и уснула. А ночью ей приснился кошмар. Конечно. Этот воин снова тянул к ней руки, только в этот раз Мика нигде не было. Она отбивалась как могла, понимая, что силы кончаются, а помощь не приходит. А самое худшее, что она никак не могла выбраться из этого липкого кошмара.
И проснулась, так и не понимая, что происходит. Её кто-то держал.
— Отпусти! — Нири попыталась вырваться. Её тут же выпустили. Нири открыла глаза. Рядом с ней на кровати сидел Мик. Одетый. Он, наверное, так и не ложился. Его растрёпанные волосы торчали во все стороны, но губы улыбались.
— Ты кричала и металась во сне и я присел рядом, — Он беспомощно развёл руками, словно не понимал, зачем присел. Но Нири тут же успокоилась.
— Не уходи. — И схватила его за руку. Страх снова заснуть и оказаться наедине с этим чудовищем в человеческом обличьи пересилил все доводы рассудка.
— Не уйду. — Тихо ответил Мик. — Спи. — И погладил её по голове. Так просто, как это делал отец, когда она была маленькая. И от этого жеста Нири чуть снова позорно не разревелась. Но сон пересилил. И она уснула снова. И в этот раз сон её был спокоин. Но даже сквозь него ей казалось, что она чувствует руку Мика и как он гладит её по голове. Она не видела больше никаких кошмаров. Только иногда казалось, что в сон вплетается тихая мелодия свирели.
Утром она проснулась отдохнувшая и первым делом, открыв глаза оглянулась, ища Мика. Он спал рядом, у кровати, свернувшись калачиком и подложив руку под голову, словно ребёнок. И Нири даже не захотела его будить. А ещ дрова в печи уже прогорели и на полу было довольно холодно. Наверное, Мик продрог. А одеяло он оставил ей, не стал будить.
Нири сняла одеяло с кровати и осторожно укрыла Мика, стараясь не разбудить. Он только улыбнулся во сне, и она снова поразилась тому, какой же он красивый сейчас. Во сне все его черты разгладились и сам он словно светился изнутри, каким-то чудным светом. Нири невольно залюбовалась им. Потом вздохнула и, стараясь не разбудить его, тихо прошлась по комнате. Что ей сейчас делать? Идти к Карне? Но было страшно идти одной. Она, пожалуй, подождёт, пока Мик проснётся.
Нири увидела ту самую книгу легенд. Она сиротливо лежала на стуле у кровати, видно Мик читал на ночь, открыла её и пропала. И хоть она за их долгую дорогу успела выучить эти легенды наизусть, но каждый раз, читая, поражалась тому, что в них написано. А может они и не легенды вовсе. Может это всё было на самом деле?
Мик
Его никто не будил, Мик проснулся сам. Все мышцы болели, а тело затекло от неудобной позы и всё-таки он, кажется, выспался. Конечно, ведь рядом была Нири.
Мик потянулся и открыл глаза. Было необычно тепло, хотя ведь одеяло он отдал ей. Но Нири накрыла его своим и это согрело бы его даже в самый лютый мороз.
— Доброе утро, — Нири отложила книгу, которую читала и улыбнулась ему.
— Доброе. Я проспал всё на свете, верно? — И он вскочил с пола, разминая затёкшие мышцы. А не пошалить ли ему? Мик хмыкнул и вдруг сделала колесо, встав на руки. Тело ещё не забыло науку. Потом вскочил на ноги и сделал шутовской поклон. А потом скосил глаза на Нири. Она ведь всегда с презрением встречала его шуточки. Но дело в том, что он такой, какой есть и вряд ли уже будет другим.
Но Нири улыбалась. И от этого стало хорошо, словно там за окном не заря занималась, а яркое летнее солнце освещало мир.
— Пожалуй, если я прямо сейчас отведу тебя к Карне, то и на работу успею. — Сказал Мик и заметил, как опечалилась Нири. Ничего, это ненадолго. А у Карны вряд ли кто-то посмеет её тронуть. Лекари и травники неприкосновенны у любого народа.
— Пойдём, — кивнула Нири в ответ.
— Только никуда не выходи без меня. — Пожалуй, он мог бы сказать — одна. А то это «без меня» как-то двусмыслено звучит. Зачем смущать девушку. Но дело в том, что здесь он не мог доверять абсолютно никому. Поэтому, да пусть лучше без него никуда не выходит.
— Не буду, — она покачала головой. — А ты будешь приходить?
— Каждый вечер. После работы. Обещаю. — Даже если бы не обещал, душа рвалась к ней. Никакая усталость не помеха. Зачем он это делает? Зачем привязывается к ней? Ведь он не сможет отпустить её! Только если с кровью вырвать. Но об этом было слишком плохо думать, он подумает обо всем потом. Кто знает, что будет впереди, жизнь такая штука. — И даже свирель возьму. Только уж ты точно не ходи никуда. И Карне скажи. Или хочешь, я скажу, чтобы никуда тебя не выпускала.
— Я сама не пойду никуда, — Нири опустила голову. И так хотелось её развеселить, чем угодно, что Мик не придумал ничего лучше, как спросить:
— А что ты собираешься делать, когда попадёшь домой? — И увидел как загорелись её глаза. Ну да, там её мир, в котором ему нет места.
— Ну я отправлюсь к дяде и если он меня примет, буду жить у него. И ждать, пока Его Величество не покарает князя Литара. — Как-то неуверенно ответила она.
А его так и подмывало спросить: «А что потом?» Что она будет делать потом, там, у дяди. Но Мик промолчал. Ясно же, что ему нет в её жизни места. Всё-таки шутовская свадьба это совсем не то же, что настоящая. Ну что-ж, жизнь ради мести — это тоже жизнь. И тоже имеет место быть. А потом она, наверное, встретит такого же богатого юношу, равного ей по воспитанию и состоянию и выйдет за него замуж. При мысли об этом казалось даже кровь начинала кипеть. Но Мик улыбался. Шут, знай своё место. Это не её вина, что он, как дурак, мечтает о несбыточном и не её вина, что она так красива.
На улице было холодно и пасмурно. Первые рассветные лучи едва пробивались сквозь тучи. Опять, наверное, будет метель. Первый раз за свою жизнь такая долгая зима тяготила его. У князя Литара некогда было задумываться об этом, да и за сменой времён года он наблюдал почти всегда из окна. Редко когда его звали на охоту, смешить толпу придворных. И то, лучше бы не звали. Приходилось тогда бежать вместе со сворой борзых почти вровень с лошадьми и кривляться, что есть мочи, выдавая на бегу шутки- прибаутки. Князь не дорожил своим шутом.