Нессельроде и его салон на поверхности затеяли следующую беспроигрышную интригу. Так как Геккерены (в первую очередь отец) упорно защищались и перешли к нерешительным действиям, было решено поставить Дантеса под пистолет Пушкина. Пушкин не мог стреляться, так как, убив или даже ранив Дантеса, он оставлял Екатерину и свою семью в бесчестии. Дантес не мог отказаться идти на дуэль, но получал отличный выход из неожиданного для него сложившейся ситуации (а Геккерен был поставлен перед возможностью смерти сына). На поверхности, для «непосвященных» салоны Нессельроде (а 19-летний Долгорукий, конечно, к ним и принадлежал), интрига носил благородный характер — выполнить «пожелание» монарха для спасения чести девушки. А для таких, как Долгорукий, представлялась и чисто психологическая радость — свести двух несимпатичных ему людей (Дантес — красавец, Долгорукий — некрасив, хром; Пушкин — знаменитость, Долгорукий считал себя человеком выдающегося ума) и посмотреть на их поведение.
В 1839 г. он в определённом смысле повторил единолично ситуацию с «подстановкой». Когда кн. Лобанов-Ростовский решил стреляться с кн. Гагариным, Долгорукий предложил составить документ о дуэли, взял на хранение и доставил его в полицию, таким образом, когда они пришли к месту встречи, там их уже ждала полиция.
Но в 1836 г. Долгорукому предоставили право «быть тайным человеком», сообщить Пушкину о Дантесе, как разносчику слухов «о расположении царя к Натали», или что-либо в таком духе. Когда «дипломы» появились в обществе, Пушкин сразу и спокойно вызвал Дантеса к барьеру без объяснения причин[19]. Это известное место в преддуэльной истории. Но объяснить причины он и не мог (царь, имя жены), и не хотел. Его заявления, что он «нанесет удар через 8 дней», возможно, говорят о том, что он с самого начала или знал, или догадывался о цели вызова. Еще Ахматова заметила, что «дипломы» были посланы друзьям Пушкина. И это логично, дуэль как бы сразу афишировалась, и Дантес, свой в том же карамзиновском кружке, попадал почти в безвыходное положение.
Все знали, что он вызван, и все стремились избежать дуэли, а способ был один — женитьба. Если бы дуэль так не рекламировалась, у Дантеса была лазейка — болезнь, отставка. В данной ситуации даже эти выходы не работали — петербургское общество было европейским, позор преследовал бы его и в Европе. К тому же сам Дантес в принципе не так уж был против женитьбы, если обстоятельства против, но отец хотел стоять до конца и продолжал лавировать.
Геккерн сдался, Пушкин (предположим, он не знал), узнав, «взбесился», но выхода не было. Родственники взялись задело, и «концы в воду». Но здесь Пушкин узнал обо всех «склонениях к измене» жены Геккереном и решил ославить его, выставив именно его как «составителя» диплома, указывающего на царя.
В разорванном письме Вл. Орлов впервые обратил внимание на то, что известные буквы, указывающие в конечном итоге, на Геккерна (ММН), произошли сложным путем: вторая «М» появилась из другой буквы, а «Н» написана после. Щеголев здесь прав — скорее всего, Пушкин писал Нессельроде, как бы убивая двух зайцев, давая понять, что знает, кто действительно написал «дипломы», и что его разоблачения накажут не только Геккерна, но и Нессельроде.
Отсюда знаменитый вызов во дворец и аудиенция с царем — запрет на всякую активность в этом вопросе. А вот после почти все высшие инстанции империи занимались женитьбой Дантеса и Коко: 6 недель обер-прокурор Синода, военный министр, вице-канцлер ведут об этом переписку, которая замыкается на самом императоре. Дантес и здесь ставит условия: он католик, будущие дети православной Катерины должны быть католиками[20]; не желал присягать на подданство России. Все эти препятствия, в другом случае непреодолимые, Николай устранил! И преподнес Гончаровой для свадебного подарка 10 000 рублей.
После женитьбы Дантеса Пушкин вступил в кровное родство… с Наполеоном!
Это и есть 4-е, и последнее, историческое лицо «Пиковой Дамы»[21]: «Она отёрла заплаканные глаза и подняла их на Германна: он сидел на окошке, сложа руки и грозно хмурясь. В этом положении удивительно напоминал он портрет Наполеона. Это сходство поразило даже Лизавету Ивановну».
Замкнулся 7-ричный цикл Наполеон I — Луи — Гортензия — Дантес — Екатерина — Натали — Пушкин. Но, чтобы перейти к долгой истории, объясняющей необходимость такой связи Пушкина с Наполеоном, надо остановиться на таинственной цифре «58».
Этой цифры нет в «Каменном госте», но она оригинально присутствует в «Пире во время чумы». Еще Белинский назвал его «загадочным произведением». Взяв за основу поэму Вильсона «Город чумы», Пушкин выпустил многое из трагедии англичанина, сконцентрировал содержание, по-иному построив произведение. (У Вильсона в строфе по 4 стиха, а всего их — 16, т. е. — 64). У Пушкина строф 5, а в строфе по 8 стихов. Это сочетание опять же не случайно, и весь «Каменный гость», и «Пир» дешифруются именно этой цифрой.
19
В 1991 г. В. Орлов опубликовал свою реконструкцию разорванного письма Пушкина от ноября 1836 г. там прямо говорится, что после «трехдневной разведки, я обнаружил искусителя, непочтительно поставленного в затруднительное положение». Т. е. «кто-то» сообщил Пушкину (это был почти точно — Долгорукий), что Дантес разносит слухи о «каком-то письме», которого боится его жена. Но далее Орлов, исследуя «гротовский» черновик первого письма Пушкина Геккерену, и разбирая две написанные поперек основного текста и неполные, из-за утраты части клочков, строки, читает у Пушкина более чем определенное: «…как жертва одному монарху». Без элементарного ключа получается хаос — царь приказывает Дантесу жениться на Коко, и одновременно ухаживает за NN. На деле создается утечка (очень направленная) информации для Геккерена о царе — наживка, на которую в его отчаянно ситуации не клюнуть просто уже невозможно. Далее, Пушкин — и вызов «без объяснения причин», о котором знают все друзья, причем не только Пушкина, но и Дантеса!).
20
А ведь только закон 1905 г. отменил, как уголовно наказуемое отпадение от православной церкви православным подданным.
21
Две фамилии — Лебрен и Леруа (картина и часы в спальне старухи) сознательно написаны по-французски.