Косы у заносчивых юных леди совершенно такие же, как и у прочих девчонок, так что иногда просто ни у кого сил не хватит, чтобы удержаться и капельку не пошутить. А узлы Эдин умел вязать самые разные, и не в пример быстрее Аллиель. Так что, когда он, одетый полностью, выходил из комнаты, не забыв махнуть рукой на прощанье, Аллиель возмущенно заверещала, потому что кончик её косы её же лентой был крепко привязан к столбику кровати.
— А, Эдин? Очень хорошо! — Граф, как обычно, был благодушен, а найденный меч лежал на столе, рядом со стопкой монет, золотых и серебряных.
— Это тебе, — граф подвинул ему деньги. — Ты заслужил.
На этот раз Эдин не стал отказываться, просто поблагодарил. И то, заслужил ведь, сколько ковырялся, выбирая эти монетки из пыли и сора, а мог и вообще не заметить. Если бы призрак не захотел отдавать, глаза бы отвел.
— Купи себе что-нибудь, — добавил Граф. — Хочешь взглянуть на меч, пока я не спрятал его?
Эдин бережно взял меч в руки, погладил рукоять, клинок. И правда ведь, не каждому в жизни впадает такое оружие хоть в руках подержать. Да чего там — хоть увидеть!
— А почему он — Сын Молнии, Граф?
— Есть предание, что мой очень дальний предок нашел его в лесу во время грозы, и будто бы он сделан лесным народом, жившим тут три тысячи лет назад. Но это сказка, конечно.
Граф не спешил, дал Эдину налюбоваться мечом вдоволь. А забирая, спросил негромко:
— А знаешь, почему я всё еще жив?
Эдин вздрогнул, поднял взгляд на старика.
— Граф?..
— Вот именно, — усмехнулся тот. — Я практически был первым в Кандрии, после короля. Я при всем желании не мог бы не иметь врагов. Многие меня, так скажем, опасались. А теперь, когда я стал никем, они порадовались бы моей смерти.
— Почему? — Эдин положил меч. — Если теперь вы уже не министр, сами же говорите — стали никем. Кому нужна ваша смерть?
Старик нахмурился, но тут же улыбнулся.
— Да просто кое-кому стало бы при этом гораздо спокойнее. Я многое помню, многое знаю, и, на самом деле, кое-что могу. Но это секрет.
— Граф?..
— Мальчик мой, у того, что я все-таки жив, на самом деле много причин, — мягко пояснил Граф, в его глазах при этом плеснулось веселье. — Например, кое-кто всерьез опасается, не колдун ли я? А некоторые думают, что я когда-то за большие деньги купил берегущее заклятье, и убивать меня нельзя — то ли род убийцы вымрет до седьмого колена, то ли я сам после смерти буду мстить семь веков. Страшно?
— Ну… да, — Эдин даже растерялся.
— Пусть так и думают. Но не нужно, чтобы какие-то намеки на колдовство стали связывать с тобой, а вчерашнее происшествие в Калье… гм, оно было занятным, да. Так что, какие бы догадки про меня не строили, ты должен быть чист в глазах людей. Поэтому съездите сегодня с Якобом в город, купите в Храме пару серебряных браслетов с охранными знаками для тебя — известно, что колдуны не способны носить такие вещи. К тому же сегодня как раз ярмарочный день, ты ведь, наверное, не против потратить немного денег?
— О, да, Граф! — обрадовался Эдин.
Значит, предстоит чудесный день: без учебы, без тренировок, просто прогулка в город на ярмарку, да еще к тому же у него будут деньги! И настоящие серебряные браслеты — здорово! Королевская награда за вчерашнее.
Все-таки он спросил:
— Граф, но вы ведь на самом деле не колдун?
— Нет, конечно, — сказал старик твердо. — Я же тебе объяснял: надо всего-то не упускать из виду фигуры.
Ага, просто не упускать из виду фигуры. И чтобы каждая фигура сделала то, что нужно тебе. Достаточно просто, если речь шла о шахматах, невероятно сложно — если не о них. Настолько сложно, что… вряд ли это могло иметь к цирковому мальчишке какое-то отношение.
Меридита выдала Эдину новые штаны, нижнюю рубашку с тонкой кружевной тесьмой по вороту и бархатный камзол, а его новый плащ с беретом и сапоги из мягкой кожи довершили дело: теперь Эдин и сам почти почувствовал себя молодым лордом. Или, точнее, циркачом, которому надо исполнить роль лорда.
У них в цирке имелся сундук, не принадлежащий никому в частности, там хранился ворох самой разной одежки, даже такой, которую в Кандрии, наверное, отродясь не носили. Ее можно было брать для выступлений, спросив для порядка разрешение у дядюшки Бика. Вот и теперь Эдин подумал: не иначе, у Меридиты тоже где-то есть такой сундук, только гораздо больше, и она без труда может не только простенько приодеть мальчишку, у которого нет лишней рубашки, но и нарядить кого угодно кем угодно.
Оказывается, ночью то и дело принимался идти снег, и теперь они скакали в Верден по сплошному белому, искрящемуся на солнце покрывалу, на котором разве что птицы успели наследить. Эдин подумал, что, наверное, и следы их бегства из Кальи полностью скрыты, стражники там с ума сойдут, но не догадаются, что они сбежали через подземный ход в башне Белой Госпожи — а это неплохо. Да и сама Госпожа там здорово всех напугала! Так что теперь, мчась по свежему снегу на отличной лошади, слушая мерный стук копыт, то и дело шутки ради обгоняя Якоба — тот лишь улыбался и так же быстро обгонял его…