– Матушка. Она то девка, скромная была. То верно. Да при ней особа некая обретается в любви весьма искушенная. И она из принцессы не девку сделала.
– Она? – не поняла императрица.
– Она с полюбовником принцессу свела и разным пакостям её научила.
– Кто же она такая?
– Да Юлиана Ланге, камер-юнгфера молодой принцессы. И свела она нашу, Анну с посланцем саксонским графом Линаром.
– Как свела? – не поняла императрица. – Что сие означает? Да её жених принц Антон Брауншвейгский при дворе проживает! Она что спит в одной постели с Линаром?
– И уже давно. Про то всем ведомо. Всем окромя тебя, матушка. Придворные твои али не хотят, али бояться, про то тебе сказать. А я одна сказала. Мне то чего надобно? Я ни от кого подачек не беру, матушка.
– И ты правду говоришь, куколка? Скажи, это правда?
– Да пойдем в покои принцессы. Ты и сама все увидишь.
– Идем, – Анна тяжело поднялась.
– Да предупредят её, матушка. Али не знаешь двора своего? Мошенники и воры. Всё за деньги продадут. Надобно неожиданно к ним нагрянуть.
Анна обвела глазами придворных.
– Всем здесь оставаться! И чтобы носа никто из зала не высовывал под страхом гнева моего!
Придворные склонились в поклонах. Они чувствовали грозу. Даже шуты перестали дурачиться.
– Идем. Я желаю визит принцессе нанести!
Анна пошла только с Бужениновой и Новокшеновой. Сопровождали её пять офицеров конной гвардии. Более никого она с собой не позвала.
Они быстро прошли в помещения отделенные для молодого двора. Анна сама двери властной рукой распахнула. В будуаре принцессы были трое. Сама Анна Леопольдовна, граф Морис Линар посланник короля Августа III, и камер-юнгфера Юлиана Ланге.
Принцесса сидела на коленях у графа в одном неглиже и, держала в руках тарелку с виноградом. Ягодки пальчиками отщипывала и со своей руки Линара кормила.
Ланге первая заметила императрицу и вскрикнула. Она сразу вскочила со своего стула и присела в глубоком реверансе.
– Это чего здесь происходит за непотребство? – прогремела императрица. – Знать, когда я больна была, вы много воли себе взяли, ваше высочество?
Принцесса Анна подпрыгнула. Линар вскочил и также поклонился императрице.
– Вам, граф приказываю одеться и вон из моего дворца в посольский дом. И там ждать моего приказа!
Линар еще раз поклонился и стал подбирать предметы своего туалета. Юлиана Ланге ему в том помогала. И они вдвоем быстро убрались, оставив принцессу вместе с государыней. Императрица шутих и гвардейцев за дверями оставила. Дело это было семейное.
– Так-то ты ведешь себя? Я тебя наследницей престола определила. Я на тебя главную надежду положила! Мне надобен наследник трона, в твоей утробе зарожденный! Понимаешь ли, дура безмозглая?! У меня под боком Лизка сидит, и я тронуть её и пальцем не могу. Оттого что наследника дома Иванова нет. А у Петровен-то малец в Голштинии подрастает4! А ты хвостом метешь?
– Но государыня…
Анна стала бить принцессу по щекам.
– Подстилка продажная! Тварь неблагодарная! Ну да я разберусь с тобой. Я тебе устрою жизнь развеселую. Думала, что помирать Анна собралась? Думала, что императрица более империей не правит?
– Тетушка! – взмолилась принцесса.
– А я еще в доме своем хозяйка.
В будуар принцессы вбежал герцог Бирон.
– Анхен…
– Ты? – царица посмотрела на своего фаворита. – Ты знал про сие непотребство? Знал, Эрнест? Не отвечай! По глазам вижу, что знал! Знал и молчал!
– Анхен, не стоит тебе так сердиться. Доктора тебе то запретили. Ты еще не совсем здорова.
– И мне не доложил никто. Все знали про сие, и никто не сказал! Ну, эта дура еще молода и не понимает ничего! Кто наследника то от неё признает? Все скажут, что она от Линара понесла и кто того ребенка признает государем? Сам подумай, Эрнест!
– Но, Анхен, принцесса еще не замужем. Свадьба её с принцем Брауншвейгским только на лето будущего года назначена.
– Камер-юнгферу Ланге от двора молодой принцессы отстранить. И саму её к Ушакову, в допросную тайной канцелярии, препроводить! Ты то исполнишь, герцог. Отдай приказы необходимые! Понял ли меня?
– Да, ваше величество!
– А ты, шлюха непотребная, у меня под замком сидеть станешь…..
***
Год 1738, декабрь, 8-го дня. Санкт-Петербург.
При дворе. Императрица и Буженинова.
Анна вернулась к себе в гневе страшном. Даже сам герцог Бирон поспешил исполнять её приказы и в покоях государыни не появился.
Придворные притихли. Шуты разбежались по углам. И только Буженинова смело уселась рядом с креслом царицы.
– Правду ты мне молвила, куколка. Одна правду сказала. А они все молчали! Знали и молчали!
4
Императрица имела в виду сына Анны Петровны юного герцога Петра Голштинского (будущего Петра Третьего).