Он смотрел на меня.
— Так ты же просил привести дроттов… Какой к лешему, Айсли? Мы так не договаривались…
— Ты привел? — приподнял рыжую бровь Харальд.
Я проглотил едкую остроту, памятуя прошлую свою резкость. И это меня выбесило. Чего это вдруг мне решили со всех сторон навешивать? Над этими не шути, над тем не шути. Все страдают, мучаются. По жизни надо идти с улыбкой, а не так. Я есть я.
— Вероятно, мне следовало отрезать одному из тех солдат Урфина Джюса голову, в качестве доказательства, — произнес я. Возможно, слишком злобно. — Ты ведь не клонишь к тому, что мы тебе врем?
— Я верю в то, что ты говоришь, — неожиданно миролюбиво возразил Харальд. — Но, если их было только трое, значит остальные ушли от Выводка. — Хевдинг уставился на моих товарищей. — Чего стоите? Пошли с глаз моих!
Ребята отправились в город.
Я остался. Маленький шут на кобыле, напротив пятерых здоровенных вооруженных викингов. За их спинами удалялись в окруженный частоколом город мои соратники по компьютерному заключению. Стас уже крутился вокруг новичка, а тот лишь оглядывался.
Бергхеймцы молча ждали. Харальд тяжелым взглядом проделывал во мне дырень.
— Пауза затягивается. Эффект будет потерян, — нарушил я тишину. — В драматургии важно выдержать момент, но нельзя с ним опоздать, знаете ли.
«Карл Олаф предлагает вам вступить в группу — Да/Нет»?
«Приглашение в группу автоматически отменено — вы не можете принять приглашение пока находитесь в другой группе. Выйти из группы. — Да/Нет?
Лады, выйдем. Пропустив сообщение о том, как мне повезло, список полученных аур и перечисление всех ошибок, которые произошли в процессе вступления, я в ожидании приподнял бровь:
— И?
— Шути, — бросил Харальд.
Стойкое дежавю.
— Вам, мальчики, только одно и нужно, — фыркнул я.
— Шути, — глухо повторил хевдинг. Суровые лаконичные люди все на одно лицо. Что Олег, что этот. Рубаки, что с них взять.
— Погоди! — я мотнул головой, делая вид что собираюсь. — Сейчас–сейчас. Сейчас.
Я вдохнул в себя побольше воздуха, выпучил глаза и затараторил скороговоркой, имитируя голос онлайн–ридера:
— Лошадь заходит в бар. Подходит к бармену и говорит, а налей–ка мне квасу! Бармен в шоке смотрит на нее и говорит: «Ты что шутишь?», а лошадь отвечает: «Если бы я шутила, то сказала бы что — лошадь заходит в бар, подходит к бармену и говорит, а налей–ка мне квасу, а бармен отвечает: «Ты что шутишь?» а та говорит, что лошадь заходит в бар…
— Стоп, — прервал меня хевдинг, поморщившись. — Это, по–твоему, шутка?
— Шутка — это наш разговор, — перестал я паясничать. — Чего тебе надо? Баф словили ночью? Так я ведь и не шутил, по–моему. Я был невероятно серьезен, и в числе первых рвался в бой, но шнурки… Они предали меня!
— Он грозился укусить ночного хозяина, — улыбнулся Олаф мечтательно.
— Поклеп, — ткнул я пальцем в беззубого. — Не грозился! Все было очень серьезно. Я слов на ветер не бросаю! Если бы вы его не убили — укусил бы!
— Есть, — сказал Харальд.
Ньял спрыгнул с коня, махнул Леннарту, мол, давай слезай. Громила молча подчинился. Ньял подошел к верзиле и толкнул его двумя руками в грудь. Викинга отбросило в сторону, будто по нему садануло тараном. Грохнувшись на землю в нескольких метрах от нас, набожный северянин поднялся на ноги. Отряхнулся и коснулся рукой амулета. Сплюнул.
Викинг с изуродованным ртом мерзко захихикал, посмотрел на свои руки, затем на товарищей.
— О, как я хорош!
— Как мощны твои лапища, — на автомате добавил я. На них действуют бафы шута? Причем не так, как на моих товарищей. У них ведь жалкие прибавки были, а эти… Может система в процентах считает? Ну, там, увеличение силы на десять процентов это так себе радость для десяти единиц. Но весьма внушительно, если силы, например, тысяча.
Харальд окинул взглядом соратников.
— Я же говорил, — осклабился Олаф. Он смотрел победителем. — Я тогда так топор в ночного засадил, что, выдергивая, ручку ему сломал.
— Кто вы такие, задохлики? — спросил хевдинг. — Почему боги прислали нас к вам? Для чего вы им?
— Серый Человек, — прогудел Леннарт; он подошел к своему коню. Задумчиво приподнял того. Животное испуганно заржало, попыталось лягнуть хозяина, но великан увернулся. Скакун замер, застыв на вытянутых над головой руках. Глаза коня выпучились от ужаса.
— Не мучь животное, — сказал я здоровяку. Тот согласно кивнул и осторожно вернул коня на место. Бьорн облокотился на луку седла и смотрел на меня с неприязнью. Проверять свой баф он не стремился.
Харальд задумчиво глядел куда–то в поле.