Так будет до тех пор, пока мы не получим свободу.
– Софи, мне нужно сказать тебе нечто очень важное.
Я поудобнее пристроился к ее теплой спине.
Софи уже почти уснула.
– А это не подождет, Хью? Что может быть важнее того, чем мы только что поделились друг с другом.
Я глубоко вздохнул.
– Раймунд Тулузский собирает армию. Мне рассказал Поль, возчик. Через несколько дней они выступят в Святую землю.
Софи повернулась и посмотрела на меня как-то неуверенно, должно быть, еще не понимая, зачем я сообщаю ей об этом.
– Я должен идти.
Ошарашенная известием, она приподнялась.
– Ты хочешь принять крест?
– Дело не в кресте, за это я бы драться не стал. Но Раймунд пообещал свободу всем, кто вступит в его армию. Свободу, Софи... Ты же видела, что случилось сегодня.
Она села.
– Да, Хью, видела. И поняла, что Болдуин никогда не освободит тебя. Как и никого из нас.
– Придется, – не согласился я. – У него просто не будет иного выбора. Они с Раймундом союзники, ему некуда деться. Подумай, милая, как все изменится. Кто знает, что меня там ждет? Что я смогу найти? По рассказам, там полным-полно сокровищ, которые только и ждут, когда же их возьмут. А священные реликвии? Одна может стоить больше, чем тысяча постоялых дворов вроде нашего.
– Ты уходишь, – отводя глаза, прошептала она, – из-за того, что я не смогла родить тебе ребенка.
– Нет, нет! Никогда так не говори! И даже не думай! Я люблю тебя больше всего на свете. Каждый день, когда я вижу, как ты убираешь двор или возишься на кухне в дыму и копоти, я чувствую себя самым счастливым человеком на земле. Нам суждено быть вместе, мы предназначены друг другу. Ты и не заметишь, как я вернусь.
Софи кивнула, хотя я и видел, что не убедил ее.
– Ты ведь не воин, Хью. Тебя могут убить.
– Я сильный и ловкий. Здесь никто не способен повторить мои трюки.
– И никто не желает слушать твои глупые шуточки, – фыркнула Софи. – Кроме меня.
– Ну, тогда я напугаю неверных своими ярко-рыжими волосами.
Мне показалось, что по губам ее скользнула тень улыбки. Я взял Софи за плечи и посмотрел ей в глаза.
– Я вернусь. Клянусь! Как в детстве, помнишь? Я всегда говорил, что вернусь, и всегда возвращался.
Софи неохотно кивнула. Ей было страшно, но и мне тоже. Я прижал ее к груди и погладил по волосам.
Софи подняла голову и поцеловала меня. В поцелуе смешались страсть и слезы.
Желание поднялось во мне, и я ничего не мог с этим поделать. Софи хотела того же – это было видно по ее глазам. Я обнял ее за талию, и она уселась на меня сверху. Тело мое словно озарилось ее теплом.
– Софи...
Мы двигались в едином, доведенном до совершенства ритме, и она чуть слышно постанывала от наслаждения. И что только взбрело мне в голову? Как я могу ее оставить? Как можно быть таким дураком?
– Ты вернешься, Хью?
Наши взгляды встретились.
– Клянусь. – Я привстал и вытер застывшую на ее щеке слезинку. – Кто знает, может, твой муж станет рыцарем. Может быть, он вернется с несметными сокровищами, покрыв свое имя славой.
– Ты мой рыцарь, – прошептала Софи. – А я – твоя королева.
Глава 6
Утро того дня выдалось ясным и свежим, небо было чистое. Я поднялся еще до восхода. Накануне вечером жители нашего городка устроили в мою честь настоящий пир. Все пожелания и напутствия были произнесены, я распрощался с друзьями и знакомыми.
Оставалось последнее прощание.
У двери Софи вручила мне дорожный мешок со сменой одежды, ломтем хлеба и веточкой лесного ореха, чтобы чистить зубы.
– Там может быть холодно. Вам придется перебираться через горы. Возьми что-нибудь теплое. Я сейчас принесу кожух.
Я остановил ее:
– Софи, сейчас лето. Кожух понадобится зимой, когда я вернусь.
– Тогда давай положу побольше еды.
– С голоду не умру. – Я гордо выпятил грудь. – Люди будут только рады накормить крестоносца.
Софи с улыбкой посмотрела на мое ветхое платье и камзол из телячьей кожи и покачала головой.
– Не очень-то ты похож на крестоносца.
Я улыбнулся в ответ.
– И вот что еще... – Она вдруг подбежала к столу у очага и тут же вернулась с вырезанным из бука и раскрашенным цветочками гребнем для волос. Когда-то он принадлежал ее матери, и я знал, что после постоялого двора это самая ценная для Софи вещь. – Возьми его с собой, Хью.
– Спасибо, но там, куда я отправляюсь, на человека с женским гребнем будут смотреть как на сумасшедшего, – попытался отшутиться я.
– Там, куда ты отправляешься, мой милый, он понадобится тебе больше всего. – К моему удивлению, Софи переломила гребень пополам и протянула одну половинку мне. Мы составили половинки, и они совпали так, что трещина была совершенно не заметна. – Никогда не думала, что придется прощаться, – проговорила она, едва сдерживая слезы. – Думала, мы всю жизнь проживем вместе.
– Так все и будет.
Мы снова сложили половинки гребня в единое целое.
Я обнял Софи и крепко поцеловал. Ее худенькое тело дрожало, но она изо всех сил пыталась держаться. Все слова были сказаны.
– Ну...
Я вздохнул и улыбнулся.
Мы еще долго стояли, не разнимая рук, а потом я вспомнил про свой подарок и вынул из кармана камзола маленький подсолнух, который сорвал рано утром за рекой.
– Я вернусь, Софи, и принесу тебе подсолнух.
Она взяла его, и ее глаза наполнились слезами.
Закинув мешок за спину, я вгляделся в ее чудесное, мокрое от пролившихся-таки слез лицо.
– Я люблю тебя, Софи.
– Я тоже люблю тебя, Хью, и уже жду, когда ты принесешь следующий подсолнух.