А дальше — тишина, с каждой секундой повышающая наэлектризованность. Хихикнуть никто не рискует, генерал сопит, губернатор играет бровями. Он же первым нарушает молчание:
— Это камень в мой огород, я так понимаю?
Склоняюсь в реверансе перед ним:
— Дык, ради здоровья Вашего и подданных радею. Отравют ведь, паскуды лиходейные. Им же, как людям, президент презумпцию добросовестности выписал, а они всё по старинке бадяжут.
Надо хорошо знать губернатора, потому лицо моё сейчас — лицо услужливого дурака. Шеф смеётся:
— Ну, да ладно, проехали. Никому мы звонить не будем. А кто из водителей первым вернётся, тому приз будет.
И вновь оживление в его окружении. Напряжение спало. И был вискарик, и пар с вениками, и анекдоты. О моей шутке никто не вспоминал, прошло и забыто. А вот милицейский генерал ничего не забыл и даже зуб на меня отрастил. Из-за этого зуба и были потом подброшенные наркотики, следствие и так далее. Памятью о том — четыре сломанных ребра, выбитые резцы и радость, что генерал сейчас на пенсии. Потому как печальнее нет чиновного пенсионера, глядя на которого, так и хочется запеть: «Позабыт, позаброшен…» Губернатор тогда воспользовался моментом и убрал много чего знающего генерала. Убрал грамотно, чужими руками, оставив без накоплений и бизнеса.
Нынешний генерал прежнему вроде бы ничем не обязан, но лучше б в приближающейся машине были не менты, то есть полицейские. Тьфу ты, никак не привыкну. К самим ментам-полицейским претензий не имею. Они чаще кастет на чужих пальцах.
Из-за света фар не разглядеть, кто едет. На всякий случай захожу за будку охранника якобы по малой нужде. Бережёного бог бережёт. Моего героизма, останься я у шлагбаума, всё равно оценить некому. Благородство, несомненно, возвышает душу, но частенько тело из-за него долго заживает и срастается. Печальный опыт тому имеется.
Яркий ксеноновый свет заливает КПП. Выше крыши сторожки взмывает шлагбаум. Оглядываюсь. Мимо меня шелестит шинами ярко-жёлтая Хонда-купе. Дорогая штучка. За рулём девочка-пипеточка. Смотрит она строго прямо. До укрывшегося за будкой ссыкуна ей нет никакого интереса. И дело тут не в высокомерии. Просто не приучили её обращать внимания на тех, кто на обочине.
Девочка уезжает, возвращая округе жёлтый свет уличного освещения. Я иду обратно на лавочку. Охранник, опустив шлагбаум, присаживается рядом.
— Дочка директора Дорожно-Строительного управления, — сообщает он. — Что-то рано сегодня. Обычно раньше двух ночи не возвращается. С парнем, что ли, поругалась?
— Ссора с молодым человеком — ещё не повод возвращаться домой вовремя, — ставлю под сомнение его версию. — Скорее всего, новая игрушка понадобилась.
— Какая игрушка? — не понимает охранник.
Пожимаю плечами:
— Не знаю. Я не силён в молодёжной моде. Может, шубу енотовую хочется, колечко с сапфиром или новомодную электронику, гаджет какой-нибудь. Слово-то какое противное — гаджет. Тьфу!
— При чём здесь раннее возвращение домой? — продолжает недоумевать охранник.
— А при том, что игрушки покупают пай-мальчикам и пай-девочкам. Сам-то отпрыску своему тоже что-нибудь обещаешь за послушание.
— Но я не могу дать ему такую же машину, как у этой свиристелки, — возмущается охранник. — У меня таких денег отродясь не было. Я даже украсть столько не смогу.
Нет, ну что за подход — не заработать, а украсть. В словах охранника вселенская обида на несправедливость бытия. Где вы, коммунисты 21 века? Большая часть России готова подпустить красного петуха новоявленным богатеям, а вы сытенько подрёмываете в депутатских креслах. Только я против революций с реками крови и групповыми изнасилованиями. Потому и не поддакиваю охраннику.
— Её папа тоже не ворует, — заявляю я.
— Да ладно, не поверю, — кривится охранник.
— А ему и воровать не надо. Положил себе зарплату в миллион, и никто ему не указ. Спросить-то за это некому.
— Что ж твой хозяин не спросит? — укоряет меня охранник.
Не поверите, сколько раз мне приходилось держать ответ за губернатора. Для простых людей все, кто приближен к «Папе» — одна шайка-лейка.
— Рабочие ДРСУ не бастуют, а ему чего, больше всех надо? — говорю. — Он играет по правилам. Единую тарифную сетку отменили. Приказа щемить хамоватых руководителей сверху не поступало. Гуляй пока, рванина. Пардон, уже не рванина, а господа директора.
— Но ведь кто-то должен… — словно обиженный первоклассник, тянет охранник.