Кто-то должен, всегда кто-то должен. Не удивлюсь, если это сидит в нас на генном уровне. Так что обижаться тут не на что. Губернатор не защитит. А кто? Пора бы осознать, что царя-батюшки давно нет. Это ему было выгодно заботиться о своих подданных. Он оставлял государство сыну. С семнадцатого года мы уже даже и не подданные. Сначала мы стали «большинством», гегемоном (прости, господи), затем не менее абстрактными строителями социализма и коммунизма, на нынешнем этапе удостоились нового прозвища — электорат. Ещё одну дрянь иноземную в наш язык привили — электорат. То ли электричка, то ли трактор, нечто большое и неодушевлённое. К людям обращаются «народ» лишь в лихую годину. Логично, что я в душе против периодичной смены власти. Это всё равно, как в семье жена начнёт раз в четыре года приводить нового мужа. Что за семья такая будет? Но об этом я вслух никогда не скажу. И поэтому я отшучиваюсь:
— Да у нас страна сплошных должников. Кто должен соседу, кто банку, кто-то должен лечить, а кто-то — учить. Законы должны работать, а правосудие нести справедливость. Ей- богу, страна должников. И при этом мы молимся: «… и оставь нам долги наши, как и мы оставляем должникам нашим…» Парадокс. Вот когда станем страной обязательств, тогда всё наладится.
— Дождёшься, — скептично хмыкает охранник.
Я же полон радужных надежд:
— Нам не привыкать. Приход Христа веками ждём, коммунизм нам к двухтысячному году обещали. Терпели, верили. И другое светлое будущее подождём. Доля наша такая: терпеть и надеяться. Главное — вера. С ней легче. Вот так-то, брат.
А брат-то не очень проникается идеей подождать, молчит, прикидывая мои слова к своему мировоззрению. Так не пойдёт. Вера не терпит сомнений. Вера, она вообще выше бытия.
— Кому верить? — он словно читает мои мысли.
— Не кому, а чему, — спешу поправить его, иначе он перекинется на личности. — Верить надо в идею. Людям — не всегда. На мой взгляд, люди лживы, особенно те, кто сделал Идею своей профессией. Сама Идея — свята, а вот служители её, особенно кто повыше, далеки от идеала. Никто из них не оскопил себя, не зашил горло и не удавил свои амбиции. Я не верю в святых на земле. Там, где человек, все смертные грехи на месте.
Во я сказал! Как гуру. Охранник молчит, похоже, подбирает, что ответить или спросить. Ага! Боится ляпнуть не в тему и выставить себя в моих глазах (глазах какого-то шута) дебилом.
Пока мы молчим, лес снова озаряется светом фар. Вновь бежать за сторожку уже стыдно перед охранником. Да и времени не хватает. К КПП подлетает роскошный внедорожник «Volvo». То, что внедорожник — это под вопросом. Шины на двадцать дюймов и высокий клиренс — ещё не показатель. А то, что роскошный — это без сомнений, особенно козырные номера на нём. «Volvo» останавливается перед шлагбаумом, который тут же взмывает подвысь. Но джип не собирается заезжать в посёлок. Стекло задней двери ползёт вниз, и я слышу знакомый голос:
— Ты здесь? Иди сюда.
Это мэр городка, откуда я родом. Приехал сам. В прошлый раз он послал за мной шофёра, и это чуть было не закончилось плачевно. Пока шофёр отужинал, не спеша добрался, меня уже паковали в патрульный УАЗик. Это опять кто-то из сильных нашего мирка, пользуясь моментом, возжелал намять мне бока чужими руками. Иначе на кой ляд я ментам, не пьян, не задирист, с жалкой тысячной в кармане. Шофёр побоялся связываться с блюстителями порядка, хорошо ещё — сообразил позвонить своему шефу. Тот поднял связи, надавил на нужные кнопки, и меня не отвезли прямиком на свалку, а доставили в отделение, откуда он самолично забрал меня. Не сказать, что наш мэр обожает меня, ввязываясь в подобные истории. Просто он настоящий мужик, из тех, кто помнит добро. Несколько лет назад его мэрство оказалось под угрозой. Он уже отсидел два срока в своём кресле и по закону обязан был оставить его. Губернатор тоже беспокоился по этому поводу. Ему хотелось оставить своего человека (институтского дружка) на управлении городом. Мне как раз довелось присутствовать на их келейном совете.
— Выход очень простой, — прервал я тогда их стенания.
— Какой? — оба, губернатор и мэр, уставились на меня. — Мы уж всю голову сломали. Даже наши аналитики ничего путного предложить не могут.
— Ваши аналитики чересчур умные, поскольку племенные: зятья, племянники прямые и двоюродные. Все из местной элиты. Кстати, ума не приложу, почему чем выше начальник, тем больше у него родственников? А?
— Хорош, не до шуток! — хмурит брови губернатор.
— Я и не шучу, — делаю невинные глазки я, — и нисколько не сомневаюсь в уме ваших аналитиков. Народная примета о таланте наследников на них не распространяется. Только в вопросе о кресле градоначальника, конкретно в этом случае сгодится лишь подход дурака.