А вот это точно. Никто меня там не ждет, клоунов, хороших и разных, на всех аренах и без меня – как грязи. Сам знаю.
– Простите…
– Ты хочешь спросить, какое мне до всего этого дело? – он улыбнулся. – Самое что ни на есть прямое. Тот дурачок, как его?
– Беляев.
– Спасибо. Так вот, капитан тот мне глубоко по барабану. Да и вопрос с ним уже закрыт. Огреб, дурилка, строгий выговор, сдал экзамены и укатил в родную пердь служить дальше. А его подельнички получили…
– Благодарности, – догадался я.
– Ни хрена подобного, – расхохотался незнакомец. – Записи в личном деле получили об излишней хитрожопости и скудности оперативного мышления. – Пояснил: – Раньше надо было его закладывать, когда только планировал дельце, а не потом, когда сорвалось.
– В таком случае…
– Спрашиваешь, зачем я тогда сюда приперся? Отвечаю, по твою персонально душу. Хочу предложить работу по специальности.
– Клоуном?
– И им тоже.
– Где?
– Есть такой цирк, ГРУ называется. Покруче твоего «Дю Солей» будет.
– ГРУ – ведь это Главное разведывательное управление? – ошалел я. – Вы что, приглашаете меня в разведку?
– Невозможно пригласить человека куда-либо, если он уже там, – было ответом. – Ваши курсы, чтоб ты знал, находятся в подчинении ГРУ. – Я разинул от удивления рот. Намекали как-то по большому секрету, да под стакан, ребята с родного УРП, что наша часть – жуть какая секретная[4]. Не поверил. – Просто предлагаю тебе перейти из разведки в РАЗВЕДКУ. Добровольно, иначе у нас не бывает.
– А если я откажусь?
– Значит, этого разговора не было, а я тебе приснился.
– А если соглашусь, что буду делать?
– Понятия не имею, – собеседник пожал плечами. – Об этом только Родина знает.
Для начала Родина направила меня в учебное подразделение, учебку, в сутках езды от Москвы. Где нас, угодивших в разведку везунчиков, сильно утомляли науками и истязали физически. А заодно, как я потом понял, внимательно присматривались. С тем, чтобы понять, куда направить после того не отсеявшихся до этого.
После прохождения начального курса наук полагается практика в спецназе нашей конторы. Меня этой радости лишили, сразу отправили аж за Урал учиться на какого-то там притворщика. Через месяц программу закрыли и меня вернули в Подмосковье, только не на северо-восток, где проторчал полтора года, а на запад. И принялись обучать ремеслу специалиста узкого профиля, но широкой направленности, ворюги-универсала, если конкретно. То есть способного не просто что-нибудь спереть, в смысле, свистнуть, но и добраться до этого чего-нибудь, даже если оно заперто на сто замков.
И в кошмарном сне не виделось, что придется заниматься чем-то подобным, потому что с раннего детства питаю стойкое отсутствие интереса к чужой собственности. Однако Родина действительно знает, что делает. За каких-то два года (а потом еще три раза по паре-тройке месяцев) из меня таки сделали самого настоящего крадуна. И больше десятка лет пер я для родной конторы все, что приказывали. Или кого. Однажды уволок с сорок пятого этажа небоскреба в столице одного государства Юго-Восточной Азии шестимесячного младенца. У тех, кто похитил его у родителей. В другой раз в известной на весь мир своими вальсами и сосисками европейской столице посильно поспособствовал похищению из полицейского морга трупа. Нашего парня, между прочим, угодившего под раздачу в результате каких-то хитрых тактических игр бывшего вероятного противника, а ныне – стратегического партнера.
А первую боевую награду получил за обычную сережку, правда, стоимостью с трехкомнатную квартиру на Остоженке. Я вытащил ее из уха одной приятной в некоторых отношениях, переживающей вторую бурную молодость дамы, супруги чрезвычайного и полномочного посла. На приеме, не помню, по какому поводу. Милую женскому сердцу безделушку потом случайно отыскал и с поклоном вернул владелице один чрезвычайно мужественного вида джентльмен. И, уверен, на всю катушку попользовался ее плавно перетекающей в благосклонность благодарностью.
Да, кстати, несколько лет назад я провел три месяца на тех самых курсах. Выяснилось, что никакая это не богадельня, а вполне себе приличное учебное заведение. И на учебном полигоне солдатики не только бордюры красят да в самоволку бегают, но и серьезными делами занимаются. Встретил кое-кого из старых знакомых. Никто меня не узнал.
Глава 6
В жанре радостного идиотизма, или Награды для героя
– Куда прешь, микроб?! – прорычал сосед. Сгреб меня за шиворот и вышвырнул из подъезда, как обгадившегося котенка. Еще до приземления я бодро заработал нижними конечностями, пытаясь как можно скорее увеличить расстояние между нами до безопасного, но все равно не успел.
4
Воины срочной службы проявляют редкую изобретательность в стремлении сделать себя красивыми, интересными и загадочными. Помнится, друг детства рассказывал автору, как лично молодым старлеем наблюдал в Севастополе на автовокзале убывающего в родную деревню на дембель потрясающе красивого матроса и искренне сожалел, что не было под рукой фотоаппарата.
Был тот матрос действительно прекрасен: облагороженные десятисантиметровой «платформой» казенные ботинки, клешаˊ шириной с Тихий океан, приталенный по последней моде бушлат. Ушитая до размеров еврейской кипы бескозырка с ленточками ниже задницы. С надписью золотым по черному (в местной ритуальной конторе делали): РАКЕТНО-ЯДЕРНЫЕ ПОДВОДНЫЕ СИЛЫ ЧЕРНОМОРСКОГО ФЛОТА!!! Не знаю, как обстояли дела во времена Федора Федоровича (Ушакова) или Павла Степановича (Нахимова), но в советские времена на Черном море боевым ядром и не пахло. Не верите? В ЦРУ спросите. Подтвердят.