– (играя при это на флейте, Шут танцует получеловека – полузверя «Фавна» с нежностью звериной… но и со страстью не земной… Шут Так его танцует… танцует «Бог – Огня»… Шут истинно танцует «Фавна» – его зверино – человеческую суть) А дальше больше… Альберт наш вовсе обезумел, и волею судьбы его стал полузверем – человеком Фавном… с тем Шут отобразил суть повторяемого времени… тревожно – нечеловеческую суть… суть в прошлом… а может быть и в будущем… а может быть и в будущем… в грядущем… в ином грядущем человеке… в ином зверином огне – человеке… и томный полёт его… звериный полёт его так томно и дьявольски сверкал… Так томно и дьявольски сверкал… зазывно так блистал над томно и маняще свернувшимися девами… кто с трепетом и ужасом взирали на нежно – дьявольский полёт летающего в небе Фавна… бесстрастный огне – звериный полёт его… зовущий испуганных и нежных дев к неизъяснимому блаженству… зовущий дев к их родовому, неизбывному блаженству… не Фавн летал то в небе… то Демон парил вертелся в воздухе… то Демон был, прикинувшись в пространстве «Фавном»… то Демон вертелся, и парил в горевшем пламенем пространстве… то «Фавн» парил… Он объяснял в его полёте испуганным нежнейшим нимфам… его загадочным полупрозрачным нимфам, – «не зверь то кружит перед вами по пространству, и в пространстве… не зверь то кружит перед вами… а если зверь, – тот зверь как запечатлённый исходным трепетным огне – желаньем небесной сути ребёнок – человек… в нём, в новом и исходном человеке, нет похоти животной и звериной, но есть лишь нежность, и трепет – страх… страх пред начальной до сели неизведанной им близости с прекрасным телом как истинно эфирным духом бескровно призрачной, как тонкий и прозрачный воздух, нимфы… как воздух оставленный в вечерних сумерках растаявшей в воде, волшебницей воде, лукавой нимфы… самой природой оставленный эфирный дух, как воздух… то музыка живущая не столько по истинным законам самой живой природы, сколь музыка живущая по праведным законам природы духо – человека… а по его особым неведомым до селе самому Творцу законом… а по его, иным… но праведным законам… а по его творимым заново законам… законам иного духо – человека… его иным, и вверенным «Иному» Творцом законам… и вверенным ему иным законам…» Так объяснял Нежинский «Фавна»… так он его и танцевал… так он его и танцевал. Он танцевал его как дух – эфиро – человека… он так его творил, и танцевал… так он его творил, и танцевал… он танцевал его как демонического Духо – Человека… а Дьявол, на тот момент его учитель, к его холодной радости вдруг понял, что его блаженный Танцовщик не собирается использовать движения в обычном смысле его привычного классического танца… он вовсе так парить над дольней твердью не собирается… Не собирается… но собирается парить в безумной горней невесомости… и именно так двигаясь, сначала он едва заметными кивком склонной на бок головы, дрожащим движеньем пальцев рук и ног, откликнулся на первый такт звучащей где – там… в неясном далеке… быть может даже российском… далеке… тревожной музыки… Но вот… благое тело его поплыло… став невесомым, и тревожным, в угоду звучавшей где – там… в неясном дольнем далеке, пока ещё не ясной ему тревожной музыки… Танцующий сейчас вот здесь… Вот этот бог… Бог Танца, благословлённый Дьяволом темнейший бог… знал, что там… там, где-то далеко в России, за странным её жестоким тёмным формотворчеством, скрывается иная пластика… скрывается иная жизнь, иная музыка для обретённых вновь темнейших образов и тел, и мыслей… живого тела, как новых мыслей, – иного тела, как новой тревожной музыки для тела – мыслей… Вот встал он на пальцы переплетённых ног… сначала вытянул вперёд просящие свободы руки… а после раздвинул, словно крылья, изгибы рук… И полетел… И полетел он далеко… на крыльях утраченной былой гармонии… за новой, пока не ведомой не Богу… не бедной Его Жертве иной гармонии, пока разрушенного мира… И полетел он вслед за вверенным предчувствованием благого мира… Иного мира… иной гармонии… и полетел он вслед за предвиденьем Иной Гармонии… там… в неясном дольнем далеке сейчас «разрушенного миры»… И полетел затем во след… и далее он взялся объяснять Директору, что – Фавн… вот этот его безумный Фавн… есть подлинно химера, – составленная из двух частей, – одна из них есть часть как – будто бы людская… другая половинка – есть облик таинственного зверя… две половинки… два образа в одном… одна из половинок есть человеческая суть… другая половинка – есть образ таинственного зверя… химера ж эта в целом есть одновременно… и человек, и зверь… то облик Фавна… Фавн одновременно есть человек как зверь… и зверь как человек… сама ж в себе и по себе химера… творимая земным Творцом – Художником… там… в далёкой и несчастной раздираемой войной России… творимая единым воинственным «Художником – Россией»… безумная Химера… безумная Химера… Парижский критик тогда писал, – «Эта звериная сущность человека… пусть и опосредовано в Танце… никогда нами не будет понята полностью, и без остатка… Никогда не будет принята… Это слишком жестоко… Это слишком страшно… и слишком напоминает нам об иллюзорной будто бы «человечности» нашего мира… Это слишком жестоко… поскольку напоминает нам что мир… этот звериный непомнящий себя мир будет разрушен… рано, или поздно… Но этот мир будет разрушен… знать это… предчувствовать это… слишком страшно… Это жестоко и страшно… эта разрывает покой наш на части… будто Война… Будто Вселенская Война уже идёт… Это разодранная на части Вселенная… и это так страшно… Это так страшно»…Вот Фавн зашевелился… проснулся, поднялся… и пластикой тела представил пространству в пространстве внезапно нахлынувший на него весь жар раскрылённого им воздуха… от жара обжегшего тело Фавна нестерпимого воздуха… тот бросился в воды реки… в которой плескалась случайно заплывшая нимфа… бог бросил в прохладу воды и Фавна, и нимфу… случайно заплывшую нимфу… Он бросил туда безуамного «Фавна»… где нимфа, – немая благая вода, – плескалась уже… а Фавн, как проснувшейся разум огня, поджёг ту прохладную воду… и вот… в кипящей исходной воде возник волшебный пожар… Огонь ожививший внезапно… и воду… и нимфу… дав разум в зверином… явив в полудетской звериной душе огонь – человеческий разум, как чувство влюблённой воды… явив человеческий разум, как пламя горящей воды… влюблённое пламя воды пугающей тенью тревоги открывшее разум, разрушив покой безмятежной природы… покой безмятежной природы разумным пожаром отныне разрушен… и вот… наконец, он приблизился к нимфе… и нимфа – воды упала в объятия безумного зверя – огня… как в мысли благого огня… вода закипела…был явлен вселенский космический разум – пожар… Был явлен в воистину дольнем миру́… подвижный шумливый, как шум от кипяще бегущей воды, человеческий разум… Он, разум, был явлен… тем разум был истинно явлен… пугающей тенью тревоги влюблённое пламя воды открыло Космический Разум… тем Разум был явлен… эфиро – огонь как истинный Разум Огня, был истинно явлен… с тем Разум… Космический Разум – Огонь был вверено явлен… в единстве Огня, и Воды… Он Разум… Космический Разум Вселенной тем самым был явлен… Сей Разум… Иной и Новой Вселенной Космический Разум был явлен… Был явлен Танцующий «Шут от Огня»… был явлен божественный Шут… Вселенной был явлен Танцующий «Шут от Огня»… Вселенной был явлен Безумный Космический Шут… Был явлен безумный танцующий «Шут от Огня»… с тем этот танцующий Бог «от Огня» был Миру вновь явлен… с тем явлен он БЫЛ…
Иван Нежин