Теперь жизнь Йена находилась в безопасности, и Сила, текущая в нем, уже не убивала, высасывая душу из чародея, а напротив, врачевала его тело и разум.
Рэль облегченно вздохнула. За все приходится платить, ничего не дается даром, и эта боль — невысокая цена за предстоящую победу.
Богиня хаоса устало опустилась подле чародея.
Чья-то рука легла на ее плечо, от неожиданности Рэль вздрогнула. Подняв глаза, увидела Риза. В его глазах застыла тревога и что-то еще, но что именно, Рэль так и не смогла понять.
— Он жив? — голос воина дрогнул.
— Да, — кивнула Рэль, снова надев на лицо непроницаемую маску. — Ему нужен сон и покой. Думаю, через несколько часов он придет в себя.
Ключ необходимо забрать и сделать это срочно. В Обетованном он будет под надежной защитой. Рэль поискала глазами мальчишку, но так и не смогла его найти.
— Кто-нибудь видел Ташина?
Ответом ей стала тишина.
***
Ташин лежал, свернувшись калачиком на чем-то твердом. Он заерзал во сне, пытаясь принять более удобное положение, но наткнулся на что-то острое. Боль была резкой и моментально заставила открыть глаза. В бок ему упирался обломанный сук дерева. Перед взором снова было небо — чистое и ясное. Солнечные лучи ласкали лицо, прохладный ветер трепал волосы. Как же приятно вдохнуть свежий воздух после затхлости болота. Поднявшись в полный рост, Ташин огляделся. Он находился на каменистом островке, а вокруг, докуда только мог дотянуться взор, расстилался зеленый ковер из листвы.
Но что он здесь делает и как сюда попал?
Ташин попытался вспомнить, каким ветром его сюда занесло, и в памяти всплыли безумные глаза чародея, огонь, перекинувшийся на дерево, возле которого стояли он и Цета. Ташин сумел увернуться от падающей горящей ветки, но потом его что-то схватило сзади и дернуло вверх. Последнее, что юноша помнил — это сильный удар в затылок.
Оказалось, что все это время он стоял на огромных и продолговатых белых булыжниках. Ташин протянул руку и коснулся одного из камней. Он был теплым и гладким на ощупь.
Тук-тук!
Что это? Почудилось?
Стук как будто исходил от камня, и Ташин с чисто детским любопытством припал к булыжнику ухом.
Тук-тук!
Стук повторился.
Что же это так стучит внутри камня? Словно просится на волю…
Наверное, он волшебный? Видел бы его Йен, он бы сказал точно. Если, конечно, волшебник не погиб вместе со всем отрядом в огне. Ташину стало грустно. А ведь прежде он никогда не испытывал этого чувства.
Тук-тук!
В камне образовалась дыра, из нее высунулся хищный клюв длиной с небольшой кинжал. Следом за клювом в отверстие протиснулась ярко-красная голова птенца. Его глаза были закрыты, но клюв широко открывался и закрывался, издавая противный писк.
То, что Ташин вначале принял за скопление громадных камней, на самом деле оказалось кладкой гигантской птицы.
Интересно, каких размеров достигает мать этих птенцов? И чем они питаются? Таких огромных червей, способных утолить их голод, наверное, просто не существует. И не он ли должен сыграть роль этого самого червя?..
Догадка обожгла юношу и он испугался.
Вдалеке послышался шум. Несколько мгновений, и он начал нарастать. Странный, рокочущий и в то же время свистящий, исполненный злобой и угрозой. Ташину вмиг стало ясно: вот-вот сюда явится самка!
В надежде спастись, он побежал по яйцам. От каждого движения скорлупа под ногами жалобно трещала. Видимо, гнездо хищной твари было просто грандиозных размеров, так как Ташину пришлось пробежать более полусотни шагов, прежде чем он достиг края.
Он уже собирался перемахнуть через аккуратно переплетенные толстые ветви, служившие бортом гнезда, и только остатки благоразумия заставили остановиться и предусмотрительно глянуть вниз.
Земля была далеко. Ташин не сомневался, что если прыгнет, неминуемо превратится в лепешку.
Он медлил, а между тем на него упала громадная тень — мать жуткого потомства не замедлила явиться.
Ташин впервые видел это громадное существо. Размах крыльев птицы, должно быть, ничуть не уступал размаху крыльев небольшого дракона. Длинный изогнутый клюв легко мог разорвать юношу на части. Растопыренные лапы, готовые схватить жертву были увенчаны острыми когтями, в глазах горел гнев. Вид этой жуткой птицы заставил юношу неосознанно потянуться к кинжалу.
Но что может противопоставить игрушечный клинок этому монстру?
Ответ пришел сам собой — ничего.
Заметив ускользающую добычу, птица ринулась в атаку. От ее первого выпада Ташин увернулся, перекатившись назад через плечо, и оказался почти возле самого края. На месте, куда был нанесен удар когтистых лап, остались глубокие борозды. Птица сделала новый заход, норовя клюнуть его. Юноша, уцепившись за ветку, перемахнул через бортик и попытался скрыться в густой листве.
Ловко цепляясь за кроны, он спешно спускался вниз. До спасительной земли оставалось не более десяти локтей, и Ташин уже вздохнул с облегчением, но сучок с треском обломился, и под юношей разверзлась пустота.
Удар о землю вышел болезненным. Из горла вырвался непроизвольный стон. Ташину казалось, что он отбил и переломал себе все на свете. Каждое движение отзывалось болью, но, несмотря ни на что, шевелить руками и ногами он мог, а значит, все кости целы.
Его снова окружал зеленый свет болота, он снова вернулся в гиблую топь.
***
Йена разбудили приглушенные голоса. Поначалу он не прислушивался к ним, но постепенно до него начал доходить смысл разговора.
— Он опасен, — голос принадлежал Эрвину. — Ты защищаешь его, придумывая нелепые оправдания, потому что он тебе не чужой. Он твой друг, но в глубине души ты понимаешь, что я прав. Мы, лесные жители, умеем чувствовать затаившееся зло. И сейчас я чувствую — к нему уже протянула длани Медегма, а свое она не отпускает.
— Нет абсолютно добрых или злых людей. Мы все ходим по грани между тем и другим!
Риз повысил голос и тут же был награжден возмущенным шипением жрицы:
— Тише.
— Вот именно, мы ходим, а он балансирует, — продолжал гнуть свое невозмутимый эльф. — Не так далек тот день, когда он все же соскользнет. Тогда ты вспомнишь мои слова, но будет уже поздно.
Хоть Йен и лежал с закрытыми глазами, но мог поклясться, что взгляд его друга не сулил Эрвину ничего хорошего.
Что же, в чем-то эльф безусловно прав. Ведь он действительно не испытывал жалости к этим жутким лесным существам, хотя прекрасно осознавал, что они живые, чувствуют боль и не хотят умирать. Напротив, в тот момент он наслаждался их агонией.
«Что же ты за человек такой? — Пришла горькая мысль. — Имеешь ли ты право и дальше носить белую мантию добра?»
Но не покончи он с големами, они убили бы его и весь отряд в придачу. В минуты опасности каждый человек волен защищать свою жизнь всеми доступными ему методами — это его право. И никто! Никто не способен это право отнять!
«Да, это было необходимое меньшее зло», — попытался оправдаться перед своей совестью маг.
«А есть ли оно, это самое меньшее зло»?
Сразу же пришел ответ: нет никакой разницы между меньшим злом и большим. Какую бы форму ему ни придавали, а зло остается злом. Этим все сказано.
Другой белый маг, столкнувшийся с подобной дилеммой, нашел бы выход, не прибегая к насилию. Например, усыпил древесных галемов или временно обездвижил, да и дело с концом. Он же избрал для них иную участь, более страшную.
Сила, которую зачерпнул чародей, опьянила его и почти полностью лишила разума. Йен чувствовал — она до сих пор текла по его венам. Чуждая Сила. Сила, взятая взаймы. Он не родился с ней, не обрел ее тяжким трудом, совершенствуясь в магии, нет — эту Силу ему кто-то дал. Всего лишь кроха с барского стола, которая чуть не стоила ему жизни. Как знать, быть может однажды этот неведомый «кто-то» явится и потребует ее назад. Тогда он станет слаб, как младенец.