Когда Митч достал снимок, который решил оставить себе на память, глаза Кертиса расширились. Он даже поперхнулся. Митч постучал ему по спине.
— Эй, ты в порядке, болван?
Откашливаясь, Кертис едва смог кивнуть головой.
— Да. Кажется, лед попал не в то горло. Можно я еще раз посмотрю на фотографию?
Наконец-то Митч перестал дуться на друга и слегка улыбнулся:
— Она бесподобна, правда?
Кертис приподнял густые брови:
— Да, я тоже так подумал. Ты говоришь, она модель? Как интересно…
— Ты только посмотри на ноги. Разве она может быть еще кем-то?
Глаза Кертиса вспыхнули:
— Конечно, она не может быть никем другим. Определенно, она модель. Знаешь, кажется, она даже кого-то напоминает.
— Нет, — покачал головой Митч, — я так не думаю. Если бы я видел ее в каком-нибудь журнале или каталоге, непременно запомнил бы ее. Девушку с такой внешностью не так-то просто забыть. А ноги…
— Ты прав.
Кертис вышел вслед за другом в соседнюю комнату, где на журнальном столике лежали только что напечатанные фотографии.
— Мне кажется, у нее много достоинств. Почему ты не попытался обнажить некоторые из них?
— Это против правил.
Кертис пробурчал:
— С каких это пор ты стал таким щепетильным?
Митч на мгновение замолк. Действительно, с каких пор? Вероятно, со времени недавней связи с Селестой. Она хотела лишь воспользоваться им, чтобы сделать себе карьеру и стать известной моделью. Кроме того, его раздражало, что большинство женщин требуют от мужчины обязательств. От слова «обязательства» его просто тошнило.
— Ну? — Кертис прервал его размышления. — Что тебя останавливает? Если ты ее хочешь, так не стой на месте.
— Тебе этого не понять. Ты такой бабник! А еще я дорожу контрактом. Может быть, это мой единственный шанс. А Грант — страшный консерватор. Связь с моделью слишком рискованна.
— А кто говорит о связи? Почему бы просто не поразвлечься? На хрена я тогда развешивал эти щиты? Целый год ты живешь отшельником. Конечно, ты обжегся с Селестой. Но ведь не все женщины такие лживые мошенницы, помешанные на деньгах, — возразил Кертис, набивая рот очередной пригоршней попкорна.
— Разве мама тебе никогда не говорила, что нельзя разговаривать с полным ртом?
Громкая отрыжка разнеслась эхом по комнате.
— Ты уходишь от темы.
— Может, мне извиниться?
Митч встал. Карие глаза Кертиса зло заблестели.
— Скажи, что ты хотя бы попробуешь с длинноногой красоткой, или я испорчу воздух.
— Вон! — заорал Митч и указал на дверь.
— Уже иду, — во весь рот улыбнулся Кертис.
— Ты что, забыл, что я зол на тебя как черт? Помнишь вкус крови на разбитых губах? — угрожал Митч. Хоть он и знал, что Кертиса не так-то легко запугать, он сделал шаг навстречу своему массивному другу.
— Что за вопрос? Расслабься. Разбитые губы, ха! Какое богатое воображение. Ты что, забыл, чем мне обязан?
— Все еще помнишь, старик? Столько лет прошло. Время, чтобы отыграться, давно вышло.
Митч хмуро посмотрел на него. Кертис поднял руки.
— Ухожу, ухожу. Мне надо позвонить своей двоюродной сестре.
— Двоюродной сестре?
— Да, своей двоюродной сестре Аните. Не думаю, что вы знакомы. Мы собираемся встретиться.
Кертис подошел к двери, открыл ее, повернулся и в манере Арнольда сказал:
— Я вернусь.
Когда дверь закрылась, Митч подумал, как он вообще смог подружиться с этим большим недотепой. Они определенно были совершенно разными. Кертис был воплощением грубости: вечно жующий спортивный журналист с набитым ртом и плохими манерами. Но в колледже эти двое почему-то стали друзьями. Митч фотографировал футбол, а Кертис писал о нем. С тех самых пор Кертис постоянно напоминает ему, что если бы не он, Митч никогда бы не стал снимать для газеты колледжа, а студии Салливана вообще бы не существовало. В некотором смысле Кертис был прав. Митч знал, что обязан ему. Временами Кертис был обаятельным и забавным, но чувство долга — основная причина, по которой Митчу приходилось ладить со своим несносным другом. С годами же стало казаться, что Кертис увеличил долг до размеров пожизненного обязательства.
Митч сел на диван. Его взгляд блуждал среди фотографий, разбросанных на стеклянном столике. Он задумался о том, как он сможет держаться подальше от Гизеллы Грин. А хотел ли он этого? Может быть, Кертис прав. Может, ему стоит приступать к действиям и поразвлечься? А возможно, связь с ней будет его самой большой ошибкой в жизни.
* * *Гизелла и Анита шли к дому по тротуару, обрамленному по краям цветочными клумбами. Они приблизились к веранде, украшенной массивными колоннами. У веранды стояли алебастровые кресла-качалки, с потолка свисали похожие на них качели. Рядом с домом протекала полноводная Ривер-Оукс.