Анна Николаевна настолько увлеклась, что даже забыла про необходимость контролировать звучание своего голоса, и его тембр стал существенно ниже. Поскольку лично для Талызина Марина обладала несомненной привлекательностью, которой, правда, серьезно мешали скептический ум и независимый характер подруги жены, возникло подозрение, а не проявляется ли тут запоздалая ревность. Если да, значит, вдова ревнива не на шутку. Хотя кто этих баб разберет, особенно в оценке одежды. Очень часто, когда предлагаешь Вике купить какой-нибудь симпатичный костюмчик, она только возмущенно фыркает и выбирает другой, ничем не лучше.
— Значит, Лазарева не давала вашему мужу прохода?
— Да. Обе они, и Лазарева, и Дерюгина. Я не обращала на это внимание. Воспринимала как оборотную сторону привлекательности моего мужа. Но крик, который устроила Дерюгина на юбилее, меня расстроил. Глупая я, правда?
Голосок снова стал детским.
— Вас вполне можно понять, Анна Николаевна. Скажите, а ваш муж, он был верующий?
— Постольку-поскольку, — пожала плечами собеседница. — По крайней мере, крещеный, поэтому когда Коля предложил похоронить его по православному обряду, я это сразу одобрила. Так гораздо торжественнее, правда?
А вот это уже неожиданность. Игорь Витальевич был уверен, что Панин выдумал свою инициативу по данному вопросу, а, оказывается, нет. Ведь сговориться парочка вряд ли успела! Спросим-ка еще кое-что…
— Простите за нескромность… Вы прожили в первом браке больше десяти лет, но так и не завели детей… Это случайность или… Вообще-то Анна Николаевна вполне могла возмутиться в ответ, но она лишь мило улыбнулась.
— Я тогда была совсем юной. Коля часто смеялся, мол, куда мне ребенка, я сама еще ребенок. А теперь повзрослела — и вот родила. Даже двоих. Детки — такое счастье!
Снова полное единодушие с бывшем мужем! Неужели Марина наврала? Нет, скорее ей в свое время наврала Анна Николаевна, а теперь стала говорить правду.
— А бывшая жена Бекетова, Татьяна Ивановна… какие у них после развода взаимоотношения?
Вдова, заметно скривившись, сообщила:
— Дружеские. Хотя Володя предпочел ей меня, он продолжал ее поддерживать и морально, и материально. Даже тогда, когда приходилось отрывать деньги от насущных потребностей нашего бюджета. Таня, она, знаете ли, из тех, кто так и не сумел приспособиться к нынешней жизни. Она привыкла, что ее содержит государство, вот и сидит на нищенской зарплате. Поэтому Володя ее жалел.
Тон убедил Талызина — да, вдова ревнива. Кроме того, неожиданно стало ясно, что нестандартное начало первого брака осталось для Анны Николаевны тайной, иначе она не упустила бы случая смешать соперницу с грязью. Похоже, при всех своих недостатках Бекетов не выставлял тайны брошенных им женщин напоказ.
— А вас не удивил такой странный подбор гостей на юбилее?
— Удивил, — охотно подтвердила собеседница. — Я только потом поняла, в чем дело. Он ведь решил покончить с собой, вот и собрал тех, кто сыграл серьезную роль в его жизни. Женщин и учеников.
— Разве Дерюгина или Лазарева играли в его жизни серьезную роль? — осведомился Талызин, подивившись точности нанесенного удара. Под этим углом зрения на состав гостей никто еще не смотрел!
— Что касается Дерюгиной, она работает на кафедре лаборанткой и обязана там находиться. К гостям она не имела отношения. А Лазарева у Володи училась, и он ценил ее как педагога. Старые девы часто бывают хорошими учителями, ведь своей жизни у них нет.
— А кто из учеников был Бекетову особенно близок?
— Конечно, Коля. Между ними разница всего шесть лет, и они стали друзьями. Их дружбе не помешали даже… даже наши семейные перемены.
— Говорят, последнее время Бекетов больше всего общался с Гуревичем. — Да, пожалуй, но это было чисто деловое общение. В душу к себе такого юного парня Володя, разумеется, не пускал.
«Знает, что Гуревич не верит в самоубийство, — понял следователь. — Умная дама!»
В этот момент раздался грохот. Он был так силен и неожиданен, что Талызин даже вздрогнул.
— Черт! — выругалась Анна Николаевна. — Если он разбил мне компьютер…
Она вскочила и ринулась в соседнюю комнату, Талызин за ней. Там в растерянности ползал по полу Панин, собирая какие-то осколки.
— Анечка, — горестно выдавил он, глядя снизу вверх, — на сей раз я его разбил. Но информация, она вся цела, я грохнул только монитор.
— А ты хоть знаешь, сколько стоит плазменный монитор? Мы выкинули на него такие деньги, что…
Анна Николаевна кипела от гнева. «Ха! — подумал Талызин. — Значит, она якобы не разбирается в компьютерах?»
Очевидно, нечто подобное сообразила и она сама. По крайней мере, тут же сделала наивное личико и детским голоском добавила:
— Извини, Коля, это нервы. И потом, Володя, он так хотел именно плазменный монитор… я вот даже название запомнила… Но теперь это уже все равно.
А Игорь Витальевич между тем мрачно смотрел на стенку. Мощность шума, донесшегося из одной комнаты в другую, навела на неприятную мысль, которая тут же подтвердилась. Да, дом был дореволюционной капитальной постройки, однако данная конкретная стена явно являлась новоделом, перегораживая огромный зал надвое. Похоже, Анна Николаевна прекрасно слышала весь разговор следователя с отставным мужем, вот и подготовила согласованные ответы. А нечего быть таким лопухом, сам виноват! Пришлось попрощаться и уйти. Однако во дворе ждала неожиданность. Неожиданность сидела на спинке сломанной лавочки и по-детски обкусывала ногти.
— Вы?
Кристина соскочила с лавочки, потрясенно уставившись на следователя.
— Вы сюда? — он кивнул в сторону подъезда.
— Нет, просто гуляю. Забрела. И, надо же — вы! Хотя понятно… вы ее допрашивали, да? Думаете, она его убила?
Девушка набрала в грудь воздуха и вдруг заявила, словно в воду бросилась.
— Вы не там ищете. Знаете, кто его убил? Лазарева Марина Олеговна. Я точно знаю.
Талызин аж крякнул. Вот тебе новости!
— Откуда вы знаете?
— Знаю, и все. Она уже много лет его любовница. Всю жизнь, понимаете? У него жены, а он тайком трахается с ней. Отвратительно! Прямо в институте, представляете, прямо на рабочем месте! Она вот выставляется перед нами, какая она правильная, а сама все время врет! Вот она его и убила.
Решив не выяснять, как согласуется этот спич со вчерашним утверждением, будто Марина — завистливая старая дева, Игорь Витальевич уточнил главное.
— Это еще не причина, чтобы убивать. Вы знаете что-то конкретное?
— Она ненавидела его. Она вообще всех мужчин ненавидит! Она — самая рассудочная и бесчувственная из женщин, вот она какая! Они поругались в тот день, в день его рождения. Мне не нужны про нее всякие дурацкие доказательства! Если человек всю жизнь врет, врет так, что все ему верят, все до единого, а он притворяется, так этот человек, он убьет, и никто не догадается об этом! Она такая, что…
Кристина почти кричала, в голосе звенели слезы. На середине фразы у нее перехватило дыхание, словно опять начался приступ, она судорожно дернулась и, повернувшись, побежала. Талызин рванул за ней, но возраст и сердце были уже не те. Девушка скрылась в одном из ближайших подъездов, который оказался проходным. Следователь побродил вокруг, однако найти ее не смог.
Дома он сказал Вике:
— Поговорила бы ты с Мариной как женщина с женщиной. Я так понял, она жила когда-то с Бекетовым пару месяцев, лет тринадцать назад, и с тех пор у них ничего.
— Да, — кивнула жена. — Он ведь потом женился, а Маринка не из таких.
— Зато он, похоже, из таких. Если у них с Мариной продолжалась связь… тут ничего особенного нет, это их личное дело, но хотелось бы знать, имеется ли под этим утверждением основание.
— А кто наклепал? — заинтересовалась Вика.
— Кристина, — помешкав, решал признаться Игорь Витальевич. — И вообще, вела она себя очень странно, а Марину ненавидит лютой ненавистью. Кстати, уверяла, что в день юбилея Марина с Бекетовым поругались.