Марина, и впрямь до того слегка волновавшаяся, моментально разозлилась.
— То есть ты бросаешься подобными заявлениями, чтобы мы все не ссорились между собой, а дружно утешали тебя? А ты подумал, что та же Кристинка по молодости примет это по-настоящему близко к сердцу?
— А мне и нужно, — задумчиво произнес Бекетов, — чтобы она приняла это близко к сердцу. Надеюсь, это заставит ее действовать.
— Неужели есть что-то, на что она для тебя еще не готова? — иронически спросила Марина.
— Она слишком романтическая девочка, а моя Анюта слишком привыкла подавлять самолюбие. Боюсь, даже если я заведу гарем, она не сочтет это достойным поводом для того, чтобы меня бросить.
— А тебе этого хочется?
— Если честно, я от нее устал, и чем дальше, тем больше. Мужчина берет женщину в дом, чтобы она освободила ему время для творчества, а не становилась помехой. Конечно, у нас сын… Так возьми Сережку Некипелова — он и после развода прекрасно общается со своим сыном.
— А дочь в расчет не принимаешь?
— Дочерей должны воспитывать матери.
Марина, из последних сил стараясь не терять спокойствия, холодно осведомилась:
— Значит, решил выгнать Аню ради Кристинки?
— Обижаешь, Мариша! — весело возмутился Бекетов. — Я ни разу не выгонял женщину из своего дома, а в моем возрасте поздно менять привычки. Предпочитаю, чтобы дамы уходили сами.
— Не вижу связи…
— Очень просто. Кристинка вбила себе в голову, что должна проявить благородство и не разрушать семью. Ей, понимаешь ли, достаточно моей любви, проза жизни пусть достается Ане. При подобном поведении Аня может делать вид, что не воспринимает наши отношения всерьез. А теперь Кристинка в ужасе: я, оказывается, считаю себя стариком и размышляю о смерти. Почему? Да потому, что живу с постылой старухой. Юные особы, они склонны судить весьма категорично. Значит, надо срочно меня спасать. Пускай попортит Ане нервы, это обеим пойдет на пользу.
— Все равно не понимаю, — упрямо сообщила Марина. — Почему бы тебе прямо не объяснить Кристинке, чего от нее хочешь? — То есть сказать ей: «Детка, я не люблю склок, поэтому обязанность довести Анюту до нужной кондиции возьмешь на себя ты»?
— Жаль лишать девочку иллюзий. К тому же она много о себе возомнит, а мне это ни к чему.
— В любом случае подобные опыты лучше проводить наедине, а не публично.
— Зачем же? Хочется дать Ане возможность сохранить лицо. Пускай имеет повод, ссылаясь на свидетелей, утверждать, будто ушла не потому, что ее довела моя юная любовница, а ради сохранения драгоценной жизни выжившего из ума муженька.
Марина покачала головой:
— Не ты ли меня учил, что слишком сложные решения обычно неверны?
Бекетов пожал плечами и вдруг совсем другим тоном, уже без следа ерничанья, добавил:
— А если честно, меня просто понесло. У меня сегодня тяжелый день, Мариша. Тебе не понять. Тридцать пять — это еще терпимо, я помню, каким юным был в тридцать пять. А мне пятьдесят. Страшно представить.
— А ты не представляй. Ты прекрасно сохранился, и умственно, и физически.
— Да, я не чувствую прожитых лет, — не стал спорить с очевидным собеседник, — но тем не менее я их прожил. Откуда я знаю, когда они дадут о себе знать? Господи, — он сжал кулаки, — еще бы лет… хоть лет десять активной умственной жизни… на десять лет я рассчитываю твердо. Знаешь, мне уникально повезло с Женькой — он настолько неординарно мыслит, что и я, общаясь с ним, начинаю выдвигать самые безумные идеи. И пока что в этом от него не отстаю — даже опережаю. Но это не будет длиться вечно. Я буду счастлив, когда он пойдет дальше меня — но за счет своего развития, а не моей деградации, понимаешь? Видимо, подсознательно мне сегодня захотелось, чтобы все вы горячо и нежно уверили меня, будто я молод. Кстати, типичный старческий синдром. Наверное, и роман с Кристинкой объясняется тем же самым. Идиотским желанием хоть на короткое время стать моложе, чем ты есть. Кристинка чем-то похожа на тебя, какой ты была когда-то. Я часто вспоминаю то время. Очередной признак старости — оглядываться назад, а не смотреть вперед.
— Почему бы и не оглянуться? Тебе можно только позавидовать. Иногда мне кажется, — Марина задумчиво улыбнулась, — наверное, ты — единственный человек, кому никогда и ни в чем не пришлось себя ломать. Удивительно!
— А ты? Если б ты это умела, все у нас пошло бы по-другому. Но ты не умеешь и даже не пытаешься.
— Возможно, но мне приходится за это платить. В личной жизни — одиночеством. В работе — мизерной зарплатой и конфликтами с начальством. В литературе — проблемами с издателями. А ты, не ломая себя, имеешь все, что тебе нужно.