Снежный вихрь напал на чужака, и тот сам распался на миллионы снежинок и растаял во тьме, а я опять вскрикнула и подскочила на постели, тяжело дыша. На этот раз Авидея не проснулась, и я сама, успокоив дыхание, подошла к окну и отшатнулась, чуть не закричав: с обратной стороны стекла было выведено пальцем: "избранница". И на глазах надпись покрылась морозными узорами, пропадая с глаз.
— Колдовство, — прошептала я.
Ещё два дня прошли спокойно, но только Милада, когда я пришла к родителям, пробежала мимо меня к двери, не поздоровавшись.
— Что это с ней? — спросила я у отца.
— Не обращай внимание, Айо… После свидания сама не своя ходит… Чему-то улыбается… Я думал, может ты что-то знаешь? Неужели Арьяна решила отпустить чужака?
— Не-е-ет, — призадумалась я, — ничего об этом я не слышала. Да и не стала бы глава посёлка передо мною отчитываться, отец…
— А я думал, что вы с ней дружны…
— Нет, у нас рабочие отношения.
— Она же согласилась на свидание Милады и этого… Гэйелда?
— С трудом… Отец, скажи мне, а вот, если бы его отпустили, ты что, серьёзно думаешь, что он бы женился на Миладе? И остался в Адании?
— Не знаю, Айо, не знаю… Но твоя мать говорила, что он уже сделал ей предложение, даже подарил кольцо…
— Что??? — вырвался у меня крик изумления. — И ты молчал, папа… Ладно, наша матушка, вечно у неё с Миладой от меня секреты. Но ты…
Наш разговор прервала вернувшаяся в дом сестра.
— Милада, стой! — я подошла к остановившейся сестре. Та недовольно взглянула на меня, но остановилась ко мне лицом, выражение которого было брезгливо-высокомерное.
— Что тебе, вдовушка? Опять воспитывать будешь?
— Покажи кольцо! Немедленно!
Глаза и сестрицы забегали, и она попыталась меня обойти, но я стояла, как стена.
— Где кольцо, Милада? — я схватила её за руки, но на пальцах ничего не было. Я уже догадывалась, что там, в подвале, произошло, но ждала какого-то подтверждения или, наоборот, опровержения своим догадкам.
— Поняла, да? Умная какая… — Милада вырвала свои руки из моего захвата и направилась в гостиную, где уже в дверях стоял встревоженный происходящим отец. — Я люблю его и сделаю для него всё… Понимаешь? Разве ты можешь кого-то так полюбить? Ты даже своего Тибольдта не понятно, любила или терпела!
От этих слов сестры я взорвалась, догнала её двумя прыжками и влепила со всего размаха хлёстскую пощёчину.
— Ты… что? — вскрикнула Милада. — Отец! Пускай проваливает отсюда! Вместе со своими щенками! Тварь!
— Дочь… Да как ты… — начал говорить шокированный отец, но я его перебила.
Я могла многое вынести, но оскорбление моих детей, её племянников, было перебором. При чём, я знала, как сильно Авидея любила мою сестру.
— Я уйду, отец… А ты попробуй объяснить своей младшей дочери, как нужно себя вести. Видимо, вы с мамой всё-таки не достаточно хорошо её воспитали!
Я знала, что этими словами обижаю ни в чём не виноватого отца, но мне хотелось, чтобы с ней он вёл себя более строго, не попустительствовал бы её капризам.
— Приду сюда только тогда, когда она передо мною извинится!
Как я тогда дошла до дома, я не понимала, но ещё несколько часов не могла успокоиться. Когда Авидея попробовала в своём духе почитать мне мораль, я только накричала на неё, запретив общаться с тёткой, дедушкой и бабушкой и ходить к ним. Авидея ушла в свою комнату, и вскоре оттуда донеслись тихие всхлипы.
Бертин стоял за дверью и смотрел на меня своими широко распахнутыми синими глазищами:
— Мама… Не ругайся только… Я молоко на кухне разлил…
— Не буду, сынок, больше не буду…
Только в эту минуту я взяла себя в руки и успокоилась, утихомирив зашкаливающий пульс и проглотив комок в горле. А домашние дела заставили меня мыслить разумно.
Ну, и что такого в том, что Милада отнесла кольцо колдуну? Пусть он и сбежит… Лишь бы никому не навредил. Я знала, что он — опасен, но если он скроется, то оставит мою сестру в покое. В любовь чужака к Миладе я не верила. Это только такая доверчивая дурочка, как моя сестра, могла так влипнуть. Со мной у него такой бы номер не прошёл! Наверняка, он задурил голову влюблённой в него девушке. Пусть бежит! Я только пожелаю ему гладкой дороги!
С такими мыслями я сходила в комнату к Авидее и попросила у неё прощения, но запрет на общение с единственными родственниками оставила в силе: я была всё равно обижена на родителей.
Часть первая. Глава четвёртая. Побег.
Несколько дней спустя наш посёлок облетела новость: охотники отправились на перевал, чтобы встретить жрецов Ады. "Скоро, так или иначе, всё закончится", — подумала я, после того, как наш сосед Ольдат рассказал мне об этом.