Всё понимаю, Айо! Но охотники ушли, а с ними и этот Интон. И почти всё взрослое население общины. Бер напал на мельничиху. Он оглушил её лапой и почти съел всё лицо. Нужно выловить людоеда или убить, — рассказывал мне мэтр, пока мой отец куда-то отошёл.
Она жива?
Да, я сейчас обрабатывал её раны. Арьяна вызвала жрецов Ады. Нам лицо не спасти, а вот они пускай постараются. Недаром их столько развелось в столице… Так что охотник на тебе. Арьяна говорит, что это — твой новый муж?
Ещё неизвестно.
Арьяна говорит, что известно! Сказала, что вы мило беседовали на неизвестном ей языке… Немой заговорил: вот так чудо! — мэтр хохотнул и начал облачать рыжего в рубашку, но тот вдруг подскочил с кровати и вцепился мэтру в горло.
Не смей притрагиваться к моей кашани! Убью! — прорычал герцог, а мэтр пытался оторвать руки рыжего от своего горла, но он уже покраснел и начал синеть.
Отец! — закричала я не своим голосом. — Он его сейчас убьёт!
Ваухан Ньево ворвался в комнату, и мы с ним еле оттащили бредящего герцога от шеи мэтра Сильва. Рыжий опять потерял сознание.
Мэтр откашлялся.
Ну и силища! Думал, что не существует человека, что может меня так…
Я посмотрела на огромные кулаки мэтра, на сильные руки своего отца и на обманчиво тонкие руки рыжего охотника, а по совместительству, моего супруга. Они все были увиты жилами, а кисть его была тонкой, но длинной.
Вцепился, как моргуанский клещ… — потёр шею мэтр, — теперь останется чернота.
Давайте скорее. Мне нужно к Ави.
Не волнуйся, там осталась Арьяна!
От этих слов я заволновалась ещё сильнее. Арьяна ни разу не пришла навестить Авидею, хотя знала об её болезни из первых уст. Чувствовала ли она в ней соперницу? Или знала точно?
Мужчины перекатили герцога на носилки, я укрыла его одеялом, и мы вышли в промозглый весенний вечер.
Часть третья. Глава тринадцатая.
До дома я бежала, почти не чуя под собою ног. Мысли о главе и Авидее, оставшейся с нею почти наедине, не буду же я считать Бертина серьёзным защитником, заставляли меня торопиться.
Айо, куда ты так торопишься? Этот, твой… тяжёлый какой! А с виду и не скажешь! — крикнул мне вдогонку отец.
Несите, я побегу, подготовлю для него место! — и я поспешила ещё быстрее, оставив мужчин далеко позади. Родительский дом встретил меня тишиной.
Арьяна? — громко позвала я.
Чего расшумелась? Дети спят, — ответил мне заспанный голос главы из темноты кухни. — Да и я тут придремала.
Я зажгла свет в гостиной, а Арьяна вышла ко мне навстречу.
Что там? О-о-о, присядь, Айо. Нельзя же в твоём положении так бегать. Что0то случилось?
Это ты мне скажи, Арьяна! — может, я и была не права, предъявляя претензии женщине, но мне нужно было знать, как она относится к Ави, и могу ли я доверять ей по прежнему!
А-а-а-а… Вот ты о чём… Поняла?
Я увидела, как он смотрит…
Не волнуйся, Айо. Я не собираюсь мстить ребёнку из-за… страстей мужчины.
Твоего мужчины!
Моего… М-да… — Арьяна Сугиста задумчиво уставилась на тёмное окно гостиной. там отражались только мы вдвоём вместе с мебелью в неярком свете лампы. Моё сердце и дыхание начали успокаиваться, я почувствовала вдруг ужасную слабость. ноги задрожали, и я присела на кресло. — Что ты хочешь услышать? Как я поняла?
Это — ваши дела с мэтром Сильвом. Меня и Авидеи они мало касаются. Не в первый раз взрослый мужчина воспылал страстью к юной девочке. И не в последний!
Я вижу, что ты не рада, Айо.
Не то слово, Арьяна, не то слово. Будь бы ты сама матерью, ты бы меня поняла!
Арьяна пошатнулась.
А вот сейчас это было больно, Рокайо Ганн! Я бесплодна, и Клодиус об этом прекрасно осведомлён. И его всё устраивало… И тут твоя дочь. Когда Клодиус перебрался в нашу общину насовсем, я решила устроить ему праздник. И всем нашим жителям, конечно, тоже. Мы накрыли столы прямо перед общинным домом, устроили концерт и соревнования охотников. Твой отец привёл на праздник и Бертина, и Авидею. Я как-то не обращала внимание, но оказалось, что она уже выросла. И всё было при ней. И грудь, и бёдра. Но таких девиц был целый полк. Но Клодиус смотрел только на неё. И когда она танцевала со своим мальчишкой, и когда играла с братом, и когда подошла к столу за угощением…
В гостиной стало тихо. Я слушала исповедь Арьяны и ярко представляла себе картину.
Я почувствовала себя невидимкой… Прозрачной, как стекло… И это чувство было ужасным. Тяжело жить, зная, что тебя никто не любит, — Арьяна всхлипнула.
А вот это — неправда! — уверенно заявила я, но стук распахнувшейся двери перебил меня.