Меня же стали терзать сомнения личного характера. Я не могла решить: говорить милиции о том, что я видела предполагаемого убийцу и даже подверглась его нападению, или не стоит. С одной стороны, сказать надо, потому что так они, по крайней мере, будут знать, кого искать. А с другой стороны, надо было помнить и о слабых нервах моей мамы и бабушки. Таким образом я терзалась до тех пор, пока не услышала из-за стенки, как коротышка майор обвиняет мою горячо любимую тетечку в том, что та пришила Веру. Правда, обвинять он ее принялся после того, как Зоя призналась, что люто возненавидела покойную, потому что покойная здорово подвела ее на работе.
– Она украла мою тему, которую я тщательно разрабатывала и вылизывала для собственной докторской диссертации, и опубликовала результаты моих исследований в одном зарубежном журнале. Просто чудо, что мне в руки попался именно тот номер, и чудо, что именно немецкий язык я знаю, как свой родной. Поэтому мне не составило труда прочесть, что там написано, и понять, что меня нагло обманули. Эта мерзавка даже не потрудилась изменить фамилию, то есть указала свою, и даже ссылки на меня не было. А ведь именно я сделала всю работу, а ей показала только готовые результаты. И главное, мурыжила меня, мол, тема еще сырая и надо еще над ней поработать, прежде чем идти на защиту. Ясное дело, боялась, что найдутся и другие, которые тоже читали статью в том журнале. Как мне после этого к ней относиться? Понятное дело, что я ее ненавидела.
– Настолько, что могли бы убить? – спросил майор, и я поняла, что пора идти спасать тетечку, которая в расстройстве чувств могла еще многое на себя наговорить.
Но, будучи хорошо воспитанной девочкой, я не стала прерывать беседу на столь интересную тему.
– Не только я одна, – невозмутимо заявила Зоя. – Она такой фокус проделала не со мной одной. Выяснилось, что она украла открытия еще нескольких сотрудников и получила за них за границей хорошие деньги – после увольнения, которого мы все-таки добились, она пошла в бизнес. Открыла, свою фирму и начала набирать туда перспективных ученых. Контакты с зарубежными партнерами она уже наладила, во всем мире ее знали как одаренного, а главное – разнопланового ученого агрофизика. Поэтому многие зарубежные фирмы не преминули обратиться именно к ней после того, как она открыла собственное дело – сыграли роль ее выступления в печати. А ведь ее заслуга лишь в том, что она смогла найти хорошего переводчика, который перевел ей мои статьи.
– Вы можете назвать и других пострадавших из-за нее? – полюбопытствовал майор.
– Не буду я никого называть, – возмутилась Зоя. – Я же вам всю эту историю рассказала только потому, что о ней весь институт гудел. Ведь вы наверняка пойдете ко мне на работу, чтобы выяснить, что я за человек, так что будет лучше, если я вам сама все расскажу. А имен я вам никаких не назову, потому что не хочу, чтобы вы людей по моей наводке дергали.
Тетя у меня всегда была резковата, а после часа на холоде и под дождем настроение у нее испортилось до такой степени, что даже смерть ненавистной подруги не смогла привести ее в благодушное состояние. Майор понял, что большего в этот день он от тети не добьется, и вызвал следующую жертву. Ею оказалась моя мама.
– Про Веру я ничего плохого сказать не могу, – начала свою исповедь мама. – Знаю я ее уже больше двадцати лет, она еще с моей сестрой в университете училась. Потом они вместе в аспирантуру поступили, поэтому Вера у нас дома часто бывала. Девочкой она была очень миленькой, а вот после замужества сильно изменилась. Стала такой решительной, что меня оторопь брала. А уж после рождения ребенка она и вовсе с ума сошла. Души в нем не чаяла, только им и жила. Но это не мешало ей его третировать. Хотя нет, третировать – не то слово, Вера следила за ним постоянно, уроки они делали вместе, она забирала его из школы и везла к себе на работу. У нее был отдельный кабинет, поэтому они никому не мешали. Обедать тоже ходили вместе и домой уходили вместе. Леша – ровесник моей Даши, поэтому ее всегда приглашали сначала на детские праздники, а потом уже и на юношеские. Но если на детских праздниках присутствие мамы Веры, как мы ее называли, еще не так бросалось в глаза, то потом, когда ребятам исполнилось по шестнадцать, а затем и по двадцать, ее присутствие всех раздражало. Конечно же, и невесту она Лешке подыскивать принялась сама. Любая девушка сына рассматривалась ею в качестве потенциальной невестки. Если та была с сильным характером, то есть со временем могла взять малахольного Лешку под опеку и вывести его тем самым из-под влияния мамы Веры, то такая кандидатура безжалостно выбраковывалась.
Мама села на своего любимого конька, и заставить ее замолчать у майора никак не получалось, пришлось ему стиснуть зубы и слушать.
– Стоило Лешке отправиться на свидание с девушкой, за которой в данный момент мамочка рекомендовала ему ухаживать, как мама Вера тоже накидывала пальто и по пятам преследовала Лешку, прячась за кустами. Так по кустам, по кустам она и добиралась до места свидания и все внимательно протоколировала – все, о чем они говорили. Вроде как вы сейчас.
Майор в смущении хмыкнул – он уже давно оставил надежду поспеть за маминым рассказом и записей не вел, только рисовал на бумаге цветочки.
– Ничего, не смущайтесь, – сказала мама. – У вас же работа такая. А вот если Лешкино свидание должно было проходить не на природе, то мама Вера появлялась вместе с Лешей. Выглядело это так: Леша звонил своей очередной избраннице и приглашал ее в кино. Девушка прихорашивалась и отправлялась, а возле кинотеатра видела Лешу, стоящего вместе с мамой Верой. Дальше Вера полностью брала инициативу в свои руки и решала, куда они сядут и как сын должен себя вести. За мороженым ходил он только после ее слов, звонил своей подружке тоже только после того, как ему Вера напоминала, и в гости к себе звал только тех, кого одобряла его мама. Причем на самом деле ни одна из девушек ему всерьез не нравилась, и он, по-моему, мечтал о женитьбе только для того, чтобы вырваться из-под маменькиного контроля. В общем, и сын, и муж были у Веры под каблуком. Она их держала цепко, все деньги отнимала и сама ими распоряжалась. Наверное, Леше было не по нутру, когда она наряжала его по своему вкусу, а вкус у нее был престранный. Например, ей ничего не стоило приобрести двадцатилетнему парню спортивный костюм цвета яичного желтка, в котором он выглядел как цыпленочек. Или какие-нибудь жуткие ботинки, которые хоть и из натуральной кожи, но подошли бы разве что пенсионеру. Или пушистую шапку-ушанку, которые носили во времена моей молодости полярники. Помните такие?
– А ваша дочка как относилась к ее сыну? – спросил майор, проигнорировав мамин вопрос.
– Да никак, – беззаботно ответила мама. – Одно время он пытался, разумеется, по совету мамы Веры, за Дашей ухаживать, но даже мне было видно, что к Даше он ничего, кроме дружеских чувств, не испытывает, хотя как-то раз он пришел ко мне и официально попросил руки Даши. Даша его жалела, как всех умом обделенных, и этого не скрывала. Поэтому мама Вера очень быстро решила, что она для Леши не подходит.
– Значит, ваша дочь тоже могла убитую ненавидеть? Она ведь лишила ее выгодного жениха. А после смерти матери сын должен был получить полную свободу, так ведь?
– Так, – подтвердила моя мамочка, не замечая, куда клонит противный майор. – Отец у него хоть и любит выпить, но с сыном у них полное взаимопонимание. Отец не тот человек, который будет чинить препоны собственному сыну, если тот решит жениться, а папе невеста не по душе придется. Он просто постарается не обращать на нее внимания.
– Очень хорошо, – порадовался майор. – Больше вас не задерживаю. Позовите вашу бабушку.
Бабушка же заявила, что Леша – самый близкий друг ее внучки и дружат детки с самого младенчества.
– Как мать Вера была на высоте. А вот как подруга оставляла желать лучшего, слишком эгоистична оказалась. Зоя из-за нее все глаза выплакала, она такого предательства от лучшей подруги не ожидала. Она бы поняла и простила, если бы та увела у нее из-под носа ее мужа, потому как мне лично он никогда особо не нравился, а вот работа для моей младшей дочки – это святое. Поэтому Зое было вдвойне больно. И эта особа еще в друзья семьи набивалась!