– Ты первая женщина, которая одержала надо мною верх. И я не успокоюсь, пока не возьму реванш. Мы с тобой сразимся на турнире в честь моего возвращения, и вся Королевская Гавань будет рукоплескать. – Ты как всегда самонадеян.
Один из небритых типов подъехал ближе, прислушиваясь к разговору.
– Гы… Эти шепчутся, те шепчутся. Ну просто две влюблённые парочки, – со всех сторон раздались смешки. – Да Цареубийца, столько времени без бабы, что и такая сойдёт. – Завидуешь? – Ланнистер широко улыбнулся. – Судя по твоей роже, у тебя вообще никогда бабы не было. – Придержи язык, – прошипела Бриенна, толкая его в спину. – Жить надоело?
Но небритый только хохотнул и повернулся к дружкам.
– Ланнистер такой Ланнистер. Никак не могу понять – у него страх отсутствует или мозги? – Всем известно, что у Ланнистеров отсутствует совесть, – гоготнул кто-то. – Может, и отсутствует, – ухмыльнулся Джейме. – Но зато у нас столько денег, что мы можем купить чужую совесть. Чью угодно, – многозначительно добавил он.
В воздухе пахло грозой. Порыв ветра швырнул в лицо Цареубийце большой зелёный лист, который на мгновение залепил ему губы, заставив отплёвываться.
Разбойники молча ждали, когда он продолжит. Ехавший рядом небритый мужчина, прищурившись, внимательно рассматривал Ланнистера, как некое диковинное насекомое, заползшее ему на сапог. Джейме воспринял всеобщее молчание как хороший знак и, несмотря на то, что Бриенна активно толкала его в спину, продолжил прощупывать почву.
– Ведь, по сути, купить можно что угодно. И кого угодно. Главное – знать цену. А цена есть у всего. Если не удалось что-то купить – значит, мало предлагали в качестве оплаты, – голос Цареубийцы стал мягким и вкрадчивым. – Ну вот кто-нибудь из вас может назвать вещь, которую нельзя купить за деньги? – Ты слишком много болтаешь… – начал главарь, насмешливым тоном, но тут Лен кашлянул, привлекая к себе внимание и что-то смущённо пробормотал. Все головы повернулись в его сторону. – Говори громче, размазня. Но лучше заткнись. – Воздух… – Что? – Ланнистер удивлённо приподнял брови.
Гончар испуганно опустил голову, будто под тяжестью устремлённых на него взглядов. Его голос привычно дрожал.
– Воздух нельзя купить или продать. Он достаётся всем бесплатно.
Главарь неопределённо хмыкнул. На паренька он смотрел почти что миролюбиво.
Клиган давно заметил за Леном потрясающую способность смягчать даже самую напряжённую обстановку.
Цареубийца лишь досадливо поморщился.
– Если зажать человеку рот и нос, он отдаст любые деньги за глоток воздуха. Так вот. Возвращаясь к купле-продаже. Свободу ведь тоже можно купить. Думаю, нет таких богатств, которые не отдал бы Тайвин Ланнистер за своего сына. Повторяю – стоит лишь назвать цену.
Подъехав впритык, главарь отряда схватил Джейме за шиворот и выволок из седла. Сын самого богатого человека Вестероса шлёпнулся в грязь. Конь встал на дыбы, и Бриенна Тарт, не имея возможности держаться за поводья, упала рядом.
– Не разговаривай с нами, как со шлюхами, которых ты можешь купить по щелчку пальцев, Цареубийца.
Все вокруг заржали, а Клиган пробормотал что-то о том, что у некоторых голова только для причёсок и шлема.
Главарь с ленивым видом слез со своей лошади и, подойдя к барахтающемуся в грязи Ланнистеру, наступил ногой ему на живот так, что тот захрипел.
– Стойте! – Бриенна поднялась быстрее. – Вы не можете убить пленника. – Зато можем покалечить. И тебя заодно, если будешь совать свой уродливый нос куда не следует. – Господин…
Главарь медленно достал из ножен кинжал.
– Господин…
Оттолкнул Бриенну, пытавшуюся вклиниться между ним и Цареубийцей.
– Господин…
Наклонился к Ланнистеру и, схватив его за волосы, приподнял ему голову.
– Господин… – Ну что?! – не выдержав, рявкнул главарь, поворачиваясь к Лену. – У вас на шее пчела.
Мужчина дёрнулся и, забыв о зажатом в руке кинжале, чуть не ударил себя им по шее.
– Уберите! – заревел он, вертясь и хлопая себя по всему телу, как будто на нём сидел целый улей.
Его дружки засмеялись. Испуганное насекомое поспешило ретироваться.
– Чего ржёте, придурки?! Я чуть не помер, когда меня в прошлый раз укусили, весь распух и дышать не мог.
Главарь для острастки пнул Джейме и направился к своей лошади.
– Поехали быстрее, а то сейчас гроза начнётся.
Клиган хмуро наблюдал, как чумазого и слегка помятого Ланнистера вновь водружают на седло.
– Дело действительно пахнет жареным. Для меня уж точно. – Нас могут спасти, – попытался успокоить его Лен. – Ага. Кто, например? – Леди Старк.
Пёс не выдержал и хохотнул – настолько абсурдна была эта идея.
– Если она это сделает, то я её очень сильно зауважаю. И, возможно, даже перестану считать избалованной неженкой. – Зачем вы так говорите? – Лен не хотел расставаться с последней надеждой. – Затем, что она леди, а леди при всей их приятности вооружены только улыбками и слезами. Она, конечно, дура, но не до такой степени, чтобы сунуться сюда. Уверен – сейчас Пташка сидит где-нибудь под кустом и рыдает в три ручья. *** Санса Старк сидела на корточках и, обняв колени, рыдала. Рыдала она долго, громко, с завываниями, от которых бы даже волки шарахнулись, случись им забрести в эту часть леса. Лошади нервно переминались с ноги на ногу, видимо, сожалея, что копыта не очень приспособлены к тому, чтобы затыкать ими уши. Но леди Старк было всё равно, что её голос сорвался, а лицо покраснело. Леди Старк было всё равно, что теперь она мало походила на леди. Леди Старк была одна посреди большого и страшного леса. Совсем одна… Даже когда со времени ухода Клигана прошло несколько часов, она не позволяла себе сомневаться, что большой и сильный Пёс, тот самый Пёс, что с лёгкостью вырвал её из смертельно ласковых объятий Королевской Гавани, вернётся. Потому что рыцари всегда должны возвращаться. Потому что рыцарь не может бросить свою даму в тяжёлом неведении. И даже если тебя съел дракон, это не повод, чтобы не явиться с отчётом – должна же ведь леди знать, куда приносить цветы на годовщину смерти. Но когда на востоке небо порозовело, сообщая, что солнце уже выползло из-за горизонта, он так и не вернулся. Зато вернулась серая кобыла Сансы. Увидев виновницу торжества, нервы девушки не выдержали – подскочив с места, она накинулась на бедное животное. – Это всё ты, мерзавка! Поганка!
Лошадь удивлённо шарахнулась в сторону, когда леди Старк попыталась пнуть её в голень.
– Всё из-за тебя! – голос сорвался на визг. Девушка закрыла лицо руками и заплакала. – Что мне теперь деелаааать?
Лошадь ткнулась бархатистым храпом ей в плечо, будто выпрашивая угощение. Санса обхватила руками её за шею и уткнулась лицом в гриву. Кобыла застыла, пережидая приступ истерики. Когда через пять минут ноги из-за дрожи в коленках отказались держать, леди Старк опустилась на корточки и пребывала в таком состоянии уже несколько часов. Если бы её кто-то увидел, то с трудом поверил бы, что в человеке способно содержаться столько слёз. Но сил, чтобы плакать, оставалось всё меньше, и громкие завывания, распугивающие всю живность в округе, постепенно переросли в жалкие всхлипывания.
Санса внезапно с кристальной ясностью поняла, кого она сама себе напоминает – вазу. Большую позолоченную невероятно хрупкую фарфоровую вазу. С вазы стирают пыль, стараются не разбить, ставят в неё красивые цветы, переставляют из угла в угол, когда решат, что в этой части комнаты свет на неё лучше падает. Но разве может ваза сама решать, в каком углу ей стоять? Да и зачем ей это – за неё всё решат, за неё всё сделают. Не нужно забивать прелестную головку проблемами – о них позаботится отец, мать, брат, Пёс… С некоторой злостью девушка осознала, что именно их забота сделала её такой беспомощной – её просто не научили жить, полагая, что если леди Старк упадёт, всегда найдутся те, кто поднимут её, отряхнут и водрузят на голову венок из роз.
Санса вытерла слёзы и без того грязным рукавом и, подперев ладонью подбородок, задумалась.
“Проблемы есть, а решать их кроме меня некому. Но что я могу сделать в такой ситуации? Я ведь… я ведь… Леди я!” – Санса тупо уставилась на обтрёпанный подол простенького платья. – “Хотя я уже ни в чём не уверена… И какой толк быть леди, если ты ничего толкового не можешь сделать? Села тут и реву, как курица последняя, а Лен с Псом, может, сейчас умирают. Или голодают. Хотя для Лена это одно и то же. Я себе помочь даже не могу. Ну, разве я смогу добраться до Винтерфелла в одиночку? Он вообще в какой стороне? Возможно, наилучший выход – повеситься? Ой, а я ведь не умею. Там какой-то скользящий узел вроде нужен. И мыло… А мыло-то зачем? И где я его в лесу найду?”