- Откуда ты знаешь? – фыркнул Пёс. – Они были ещё слишком малы, чтобы понять, что происходит.
- Чтобы бояться, совсем не нужно понимать – нужно чувствовать. Они не знали, кто их убивает, не знали, за что, но они боялись, потому что чувствовали, что они умрут.
- Я бы не стал их убивать, – сказал Клиган, отводя взгляд. Сейчас он был похож на оправдывающегося преступника, пытающегося замолить свои старые грехи. – Теперь бы точно не стал…
Лен лучезарно улыбнулся и подул на ложку, полную горячей каши.
- Знаю. Поэтому вы мне и нравитесь.
Сандор фыркнул.
- По сравнению с моим братом, любой просто душка. Как бы я хотел, чтобы перед смертью он узнал, что его убьёт маленькая девочка.
- Это так странно, – покачал головой гончар, – наверное, они с леди Старк совсем не похожи.
Клиган положил себе в миску кашу и осторожно попробовал – после корешков и супа из лягушек он с опаской относился к стряпне Лена. Варево оказалось на вкус вполне обычным и Сандор решил не спрашивать, из чего оно приготовлено, несмотря на то, что его немного смущал зеленоватый оттенок кушанья.
- Только на первый взгляд. Обе сестры, как оказалось, опасны. Если сравнивать их с оружием, то Арья – меч, а Санса – яд. Я уже прям опасаюсь знакомиться с остальным семейством Старков. Как вспомню ту ночь – эта девчонка убила больше, чем остальные из её стаи. Надеюсь, именно Арья перегрызла глотку Горе.
- Что?!
Мужчины дружно закашлялись, подавившись кашей. Лен, потянувшийся было за добавкой, уронил свою миску в костёр.
- Кого убила моя сестра?! – Санса уже не спала. Угрожающе сжимая в руке гребень, она приближалась к своим спутникам.
Пёс не придумал ничего лучше, кроме как отвесить гончару подзатыльник.
====== Часть 29 ======
- Весьма прискорбно, что леди Старк так глубоко переживает действия своей сестры.
- А слов каких понабирался – «весьма прискорбно». Думаешь, у нас с Пташкой наслушался, так и за аристократа сойдёшь?
Лен, смущённо почесал нос.
- Ага. Приеду в деревню – хвастаться буду. Но от вас я в основном ругательств наслушался. Иногда такие чудные ругательства. Если б я такое при бабуле сказал, она бы мой язык вымыла в кадушке с золой и песком. Хотя моя сестрица иногда такое сказануть может…
Клиган закатил глаза.
- Давай только не про твою семью. Я их никогда не видел, но меня от них уже тошнит.
Гончар хихикнул и опустил руку в воду, пропуская сквозь пальцы холодный поток, стремящийся на запад.
- Вот и у меня так же – порой тошнит от них, но без них никуда… А леди Старк жалко – она так расстроена.
- Вот и я говорю – как можно вообще расстраиваться из-за того, что кто-то там кого-то убил? Бабская логика.
- Ну, не надо это так грубо называть. Просто у леди Старк тонкая, ранимая натура. Я бы тоже расстроился, если бы моя сестра кого-нибудь загрызла.
- Но она загрызла не кого-нибудь, а моего брата – можно сказать, благое дело сделала.
- Может, она расстроилась из-за способа – я слышал, что леди убивают ядами, или там отравленной спицей в горло – так, по крайней мере, в бабулиных сказках было – а загрызть – это как-то не изящно.
- Как от ваших северных сказок дети заиками не становятся? – изумился Пёс. – Говорю тебе – мне никогда не понять, что у женщины на уме. Я думал, поистерит немного и успокоится, так она вместо этого третий день ходит с видом отрёкшейся от мира септы и молчит печально так, что окружающие думают, что мы её запугиваем и бьём периодически. Мне надоела её кислая физиономия.
- Гм. Вам не кажется, что обсуждать человека в присутствии этого самого человека немного невежливо? – холодно спросила Санса, буравя спутников недовольным взглядом. Она сидела в самом центре парома, зябко кутаясь в плащ – подальше от неспокойных волн, то и дело накатывающих на край плота. Разбухшая от ливней заболоченная река представляла собой довольно унылое, но впечатляющее зрелище – повсюду торчали деревья, стволы которых иногда можно было различить сквозь мутную зелёную воду, а между ними, словно стайки птиц, сновали мальки и головастики. Один раз мелькнула и здоровенная рыбина, завидев которую храбрый Лен сразу же выдернул руку из воды. Тут же плавал и всякий мусор – солома, гнилые листья, кора и чей-то дырявый сапог. Два паромщика, управляющих большим плотом, весело о чём-то переговаривались. Неведомый, удерживаемый железной рукой Клигана, обеспокоенно переступал с ноги на ногу и то и дело недовольно фыркал. Остальные лошади, на удивление, вели себя тихо – видимо, после маревских болот и волков их сложно было чем-то напугать.
- И если вам кажется, что я веду себя странно, вы вполне можете сказать мне об этом лично, а не обсуждать мои чувства между собой.
- Так интереснее, – хмыкнул Пёс.
- Дело даже не в том, что Арья убила кого-то, а в том, что она ещё ребёнок – маленькая девочка! И в своём возрасте она уже убийца! Что же с ней будет дальше?! Как нужно было озлобить ребёнка, что заставить пережить, чтобы сделать из него убийцу? Я просто боюсь, что она превратится в чудовище.
Лен сочувственно кивал. Клиган зевал.
- Это всё интересно, Пташка, но почему у меня такое ощущение, будто меня ткнули лицом в конский навоз?
- Нет, сир Клиган, – ядовито фыркнула девушка, – говоря “чудовище”, я никоим образом не намекала на вас. Я не собираюсь потакать вашим комплексам.
- Чего она сказала? – шёпотом спросил Лен, наклоняясь к Псу. – Она вас обозвала или наоборот?
Клиган недоумевающе вздёрнул бровь.
- Создали себе образ – «я злой и страшный» и нежно его лелеете, не давая никому доказать вам обратное. Мир не так враждебен, как вам кажется.
- Перешла на личности. Кажется, у неё истерика, – констатировал Сандор.
Санса нахохлилась, как большой агрессивный воробей и отвернулась.
- Я сижу в грязном платье на огромном грязном плоту, пытаясь переплыть грязную заболоченную реку и ругаюсь неизвестно о чём с… со своими спутниками. Мир сошёл с ума, – констатировала она.
- Ой, как вы правы, – согласился один из паромщиков, отвлёкшись от разговора с приятелем. – Мир и впрямь рехнулся – слыхали, что на свете делается – война эта дурацкая, от короля невеста сбежала с его охранником – дура-баба, небось на смазливую физиономию повелась, а на Юге видели огромную стаю волков – огнедышащих и размером с телёнка.
Клиган закашлялся, пытаясь заглушить душащий его смех.
- А вам не кажется, что многие слухи преувеличены и искажены расстоянием?
Паромщик махнул рукой.
- Какое там – вот с утра тёща приехала – так рассказывала, что у них в деревне недавно ненормальный какой-то ходил в женском платье, ворвался на постоялый двор и ну всех раздевать!
Теперь кашляли уже Лен с Сансой.
- Одного бедолагу избил до полусмерти и в погреб засунул! Она это своими глазами видела – что ж мне теперь, тёще родной не доверять? А платье тот ненормальный бросил и его опознали – вдовы тамошней. Видать, ограбил бедняжку, а может, ещё и домогался.
- Неправда, – прошипел Клиган, – она сама на меня пялилась, извращенка, и ещё долго платье выбирала, рассуждая, какое будет лучше на мне сидеть.
К счастью, его никто не услышал, а в разговор вступил второй паромщик:
- А вы на ярмарку плывёте?
- Ага, – кивнул Лен. – А на какую ярмарку?
- Ну, вы даёте. Видать, издалека. Наша ярмарка далеко славится – все жители Перешейка съезжаются – поторговать, значит, ну и пообщаться да выпить – чего уж греха таить.
- А платьями там торгуют? – подала голос Санса. Клиган закатил глаза.
- А как же!
- А как же война? – осторожно спросил Пёс.
- А что война? Война войной, а жить надо. Разве что в этот раз особенно много из пограничных деревень понаехало – там сейчас неспокойно и все хотят оказаться как можно дальше от опасности.
Плот мягко причалил к топкому берегу, если его можно таковым назвать. Проваливаясь по колено в грязь, паромщики кое-как добрались до сухого места и, закрепив канат, сообщили пассажирам, что можно слезать.
Клиган подхватил под узцы Неведомого и повёл на берег – вредная зверюга упиралась и пыталась укусить хозяина за плечо. Лен разобрался с вещами и двумя другими лошадьми, а Санса осталась стоять на плоту, так презрительно глядя на покрытую илом грязь, будто та, устыдившись своей ничтожности, должна была сама убраться с её пути.