Что же все-таки с утра мучило удачливого бизнесмена Костецкого? Если по порядку, то накануне ночью был убит известный в городе предприниматель Котов, в течение последних трех лет контролировавший большой кусок бензинового пирога и метко прозванный «королем бензоколонок». По слухам, «король» до последнего боролся за жизнь и, отстреливаясь, уложил одного из киллеров, а все же помирать ему пришлось, истек кровью и ушел в лучший из миров. Там, в аду, черти ему уже давно заготовили персональную сковородку! Теперь снесут на кладбище в гробу за десять тысяч долларов, завалят сверху венками, туда и дорога. Костецкий прекрасно понимал, что убийство Котова — не просто эпизод в криминальной хронике, но и сигнал к очередному разделу сфер влияния. Его натренированное чутье сразу же уловило некие флюиды, как бы электрические заряды в предгрозовом воздухе. Костецкий стал ждать гостей, и они явились.
Показательно, что первыми его посетили представители одной из партий, рассчитывающих «сорвать банк» на следующих парламентских выборах. Двое молодых, подтянутых, бойких, с хорошо подвешенными языками, они говорили о том, что с их партией лучше дружить, поскольку ее шансы на будущее достаточно велики. Заодно прощупывали его самого на предмет вероятности стать мэром. В общем-то, конечно, их пламенный спич представлял собой закамуфлированное вымогательство: вы нам деньги, мы вам гарантии того, что для вас лично после очередных выборов ничего не изменится, а если изменится, то в лучшую сторону. Впрочем, это как посмотреть, потому что под другим углом зрения — это уже не вымогательство, а достаточно выгодное вложение денег, как бы в рост, под проценты. Кроме того, нельзя было сбрасывать со счетов и тот факт, что он сам собирался во власть, и поддержка со стороны общественных организаций могла ему очень даже пригодиться. В общем, Костецкий обещал подумать, но, в принципе, уже решил раскошелиться.
Не успели идейные сборщики дани покинуть его кабинет, как раздался телефонный звонок. И весьма примечательный.
— Станислав Николаевич? — уточнил вкрадчивый голос, от которого у него заныло под ложечкой.
Звонили те, что усиленно предлагали себя в качестве «крыши». Не то чтобы он их боялся, скорее они ему безумно надоели.
— Полагаю, вы в курсе последних событий?
— Какого черта! — прорычал Костецкий. — Вы мне надоели своими бессмысленными звонками. Запомните, я не собираюсь менять своего решения.
— Ну-ну, — звонивший был явно раздражен, — хочешь быть самостоятельным, тогда вспомни про Кота.
Костецкий так и застыл, это уже была неприкрытая угроза. Но любой идиот знает, что «бензиновый король» поплатился отнюдь не из-за своего стремления к самостоятельности, а, наоборот, из-за его рабской зависимости от «крыши». Крутые ребята давно и прочно внедрились в его прибыльное дело, а потом наступил день, когда Кот перестал их устраивать, и они решили его заменить. Здесь как в пословице: «Коготок увяз — всей птичке пропасть».
Вряд ли они станут убивать его, Костецкого. Что они с этого будут иметь? Для острастки? Сомнительно. И все же надо быть поосторожнее. Хоть кое-что предпринял вовремя, похвалил он себя, нанял охрану для дочери.
Под эти мысли Станислав Николаевич начал постепенно забываться сном, а заснуть в последнее время удавалась ему с большим трудом.
Костецкого разбудил звонок. Звонил не будильник и не сотовый телефон, прямо-таки разрывался домашний. Чертыхаясь и с трудом соображая, что к чему, он присел на краю постели, жена, как ни в чем не бывало, спала сном праведницы. Костецкий не торопился подходить к телефону, прикидывая, кто бы это мог быть. По всему выходило, что звонок скорее всего или случайный, или не столь важный. Обычно ему звонили по сотовому, особенно в экстренных случаях.
«Может, не брать трубку?» — подумал он в надежде, что ему еще удастся заснуть.
Тот, кто звонил, словно догадался о его колебаниях: на минуту трезвон прекратился, а потом возобновился с новой силой.
Костецкий встал и на ватных ногах поплелся к телефону. Он уже не сомневался в том, что этой ночью сон его больше не посетит.
— Слушаю, — с дрожью произнес он в трубку. Тело мгновенно покрылось мелкими пупырышками: Костецкий с детства был мерзляком и даже летом спал под пуховым одеялом.