Васнецов жил на окраине. Румянцеву случалось пару раз к нему наведываться, поэтому улицу и дом он нашел без труда. Пейзаж убогостью и унылостью вызывал воспоминания о кинофильме «Сталкер» Тарковского. Правда, свежевыпавший снежок на этот раз немножко прикрывал привычные безобразия в виде бесконечных рытвин и траншей, заполненных тухлой водицей (то тут, то там прорывало древние проржавевшие трубы коммуникаций), куч строительного мусора, битого кирпича и бытовых отходов.
Из-за этих-то рытвин и ям проехать к дому Васнецова было непросто, и Румянцеву пришлось оставить машину почти за два квартала. Уже сгустились ранние декабрьские сумерки, и ни единого фонаря — их предусмотрительно переколотили местные пацаны, не знающие, куда направить удаль молодецкую. Румянцев пару раз попал ногами в теплые лужицы, образовавшиеся на местах пропуска подземной теплотрассы. Чертыхнувшись, пошел дальше, как цапля, высоко задирая ноги. Когда он наконец достиг васнецовского дома, то первым делом посмотрел на окна его квартиры — они не светились, что само по себе не прибавляло энтузиазма.
«Ладно, — уныло подумал Румянцев, — раз я уже забрался в эту клоаку и вдобавок промочил ноги, не так уж много я потеряю, если меня заодно обматерят в темном подъезде».
Подъезд встретил его запахами человеческой жизнедеятельности и шумной перебранкой, доносившейся из-за дверей ближайшей к выходу квартиры. За Мишкиной же дверью было тихо. Румянцев нажал пару раз на кнопку звонка — безрезультатно. Он дернул на себя дверь — она, против ожидания, оказалась незапертой. Румянцев вошел в прихожую, смутно предчувствуя нехорошее. Постоял возле вешалки, пока глаза привыкали к полумраку. Света он из осторожности пока не зажигал. Сориентировавшись, сначала заглянул на кухню: там никого. Из приоткрытой ванной комнаты тянуло сыростью. Румянцев наступил на что-то мягкое и, наклонившись, обнаружил под ногами махровое полотенце, упавшее, очевидно, с крюка на двери ванной. Машинально поднял и повесил на место.
Теперь оставалось только заглянуть в комнату и кладовку. Он вернулся в прихожую, соображая, куда двинуться дальше, и тут вышедшая из-за облаков луна осветила часть комнаты. Он отчетливо увидел, что на полу кто-то лежит. Румянцев на цыпочках приблизился к распростертому человеку и сразу же узнал Михаила Васнецова, который, без сомнения, был мертв. Присев, он на всякий случай попытался пощупать пульс, но тут же оставил эти попытки по причине их очевидной бесполезности: Михаил распростился с жизнью, по-видимому, уже достаточно давно. Приподняв застывшее тело, Румянцев разглядел лужицу загустевшей крови под ним, заодно определив характер ранения: безусловно, оно было огнестрельным. Кто-то выстрелил Васнецову в сердце, и пуля, судя по пятну крови на рубахе сзади, прошла навылет.
Дальше он уже действовал, что называется, на автопилоте. Быстро зашторил окна, благо портьеры были плотными, нашел в ящике кухонного стола огарок свечки (в том, что он его найдет, Румянцев не сомневался, так как в районе рабочего поселка почти ежедневно на часок-другой отключали электричество) и приступил к обследованию пола возле трупа. Довольно скоро обнаружил гильзу от патрона 9 мм, она закатилась под стул, на спинке которого аккуратно висели брюки и рубашка. Теперь оставалось найти пулю — она, очевидно, застряла в стене. Румянцев поднял свечу повыше и с предельным вниманием обследовал стену, оклеенную дешевыми обоями. Ничего. Тогда его взгляд упал на полированный шкаф, на одной из створок которого он и обнаружил явный след попадания. Пуля пробила слой полированного шпона и застряла в прессованных опилках. Оставалось только слегка ковырнуть ее ножом. Наконец пуля, пробившая сердце бывшего боксера и отчаянного парня Михаила Васнецова, лежала у него на ладони. Теперь следовало уносить отсюда ноги, и как можно быстрее.
Напоследок он еще раз окинул взглядом комнату, проверяя, не забыл ли он чего-нибудь, а также пытаясь понять, что же все-таки здесь произошло и при каких обстоятельствах убили Васнецова. Судя по тому, что в квартире сохранялся относительный для жилища одинокого холостяка порядок, вряд ли это было связано с ограблением. Скорее смахивало на заказное убийство, правда, без характерной детали — контрольного выстрела в голову.