— Привет, дядя!
Румянцев вздрогнул и отпрянул, а подростки дружно расхохотались и пошли дальше. До него донеслись произнесенные кем-то слова:
— Он тут часто околачивается, все кого-то высматривает.
— Наверное, сексуальный маньяк, — предположил кто-то еще. И вся компания дружно захохотала.
Румянцев обхватил голову руками и замер, ему было плохо, он предчувствовал, что озорной взгляд дочери и это ее фамильярное «Привет, дядя!» будут теперь его преследовать, как проклятие, и он уже никогда не сможет поджидать ее возле школы. Ему придется искать какой-то другой способ ее видеть, прятаться, скрываться, выглядывать из подворотни…
Он обернулся и стал смотреть ей вслед, пока компания подростков не свернула за угол.
Румянцев завел машину и тронулся с места. В этот момент зазвонил его сотовый телефон. Ему сообщили, что его разыскивает следователь Огородников из прокуратуры. Румянцев сразу догадался о чем, а точнее, о ком с ним хочет говорить Огородников.
Огородников не стал крутить вокруг да около. Сунул ему едва успевшие высохнуть фотографии:
— Узнаешь?
Румянцев сглотнул комок в горле: еще бы он не узнал Васнецова. Все-таки он немного ошибся — нашли Михаила раньше, чем он рассчитывал. Впрочем, чем раньше, тем лучше.
— Его застрелили? — уточнил он, чувствуя в голосе предательскую фальшь.
— Ты как будто не удивлен? — ответил вопросом на вопрос Огородников, аккуратно складывая снимки в большой коричневый конверт.
— Да я уже давно ничему не удивляюсь, — отмахнулся Румянцев, рассеянно глядя вдаль сквозь ветровое стекло — они разговаривали в служебной «Волге» Огородникова, — по-моему, ты тоже.
— Только не дави мне на железу, — предупредил Огородников, вытаскивая из кармана пальто смятую пачку сигарет.
— На какую еще железу?
— Ну, ту, что отвечает за выработку слез, — ухмыльнулся Огородников, закуривая. — У меня и без тебя хватает этих самых давильщиков. Иногда так жалко самого себя становится, что недолго и в рыданиях зайтись. Один сегодня, например, предсказал недалекую судьбу — меня ждет урна в колумбарии, а кое-кого, между прочим, в гробах из красного дерева хоронят.
Румянцев с интересом посмотрел на Огородникова, прежде таких откровений в его исполнении он не слышал.
Но Огородников уже сменил тему:
— Васнецов, кажется, у тебя работал?
— Он работал не у меня, а в службе безопасности фирмы «Квик»…
— …которую ты возглавляешь, — ввернул Огородников.
— Службу безопасности, а не фирму, — уточнил Румянцев, которому некуда было торопиться. Говорить что-либо сверх того, что он заранее запланировал, Румянцев не собирался.
— Давно он работал у тебя? — не смущаясь, гнул свое Огородников.
— Около месяца, у него, собственно говоря, был еще испытательный период.
— И чем он конкретно занимался?
— Был телохранителем.
— Чьим?
— Семейным. Сопровождал жену и дочь Костецкого.
— А что, им кто-нибудь угрожал? — не отставал Огородников.
— Таково было желание патрона, — дипломатично ответил Румянцев.
— Понятно, коммерческая тайна, — вздохнул Огородников. — Ну и как прошло испытание Васнецова? Оправдал он оказанное ему высокое доверие?
— Нет, не оправдал, вчера утром не вышел на работу. — Румянцева уже тошнило от собственного вранья.
— И вы его не искали?
— Я несколько раз ему звонил, но его телефон не отвечал.
— И все?
— И все, — устало выдохнул Румянцев.
— Поразительное равнодушие к собственному подчиненному, — не удержался от комментария Огородников.
Румянцев покосился на него — Огородников все еще сжимал в руках пачку сигарет. Надо же, так увлекся допросом, что забыл закурить!
— Закуривай, — напомнил он.
— Нечего, — с досадой признался Огородников, — пачка пустая.
— Кури мои, — предложил Румянцев. — Не сочти за взятку.
Огородников покрутил в руках протянутую ему пачку:
— Дорогие?
Румянцев, улыбнувшись, пожал плечами.
— Хорошо платят? — поинтересовался Огородников, закуривая.