— Здравствуйте, Всеволод Николаевич! — ласково поприветствовал Седого Кеша. — А еще вчера утверждали, что нам с вами не о чем разговаривать. Вот ведь жизнь какая штука…
— А мне с тобой и сейчас не о чем говорить! — буркнул Седой, стараясь не смотреть в сторону Алисы.
— Ну не о чем, так не о чем, — не стал спорить Влад. — Да мы вовсе и не разговаривать собрались, а кино смотреть, — и жестом пригласил Седых сесть на диван. Тот послушался, опускаясь в велюровые объятия мягкого уголка. Его поверхность тут же прогнулась под тяжестью директора строительной компании, и он оказался ниже всех присутствующих в комнате.
— Включать? — спросила Лена.
— Давай! — кивнул Влад.
На плоском экране возникло искаженное лицо молодого Севки. Комната наполнилась приглушенными звуками пьяной оргии. Влад увидел, как Алиса на мгновение опустила ресницы, но тут же взяла себя в руки и устремила спокойный взгляд серых глаз на своего насильника.
— Это что? — голос внезапно отказал Седому, и вопрос прозвучал как жалкий скрип несмазанных детских качелей.
— Это, сладострастный вы наш, закат вашей политической карьеры! — хохотнул Кеша.
Ленка поморщилась и выключила запись.
— Как был уродом, так уродом и остался, — сделала она вывод из увиденного.
В комнате повисла удушливая тишина. Все смотрели на уставившегося в пол кандидата в депутаты областной думы. Наконец, он поднял налитое кровью лицо, обвел взглядом собравшихся, выбрал Влада и спросил:
— Сколько?
— Это, Сева, теперь не ко мне вопрос. Все авторские права на киношедевр принадлежат Алисе. Ей решать.
Он не сразу смог заставить себя посмотреть в глаза бывшей королевы класса. Его взгляд сделал крюк, пробежал по аккуратному плинтусу, скользнул по бежевому ковру Ленкиной гостиной, споткнулся о безупречные коленки Алисы и, наконец, добрался до ее лица.
— Что ты хочешь?
— Ни-че-го. Я просто хочу, чтобы ты знал: в любой момент я могу раздавить тебя, как таракана, — Ее лицо сохраняло легкую полуулыбку, и при этом осталось неподвижным, как черты коллекционной куклы — фарфоровой Анны Болейн, увиденной когда-то Владом в музее Дрездена. — А эти люди, — кивнула она на Кешу. — Гарант того, что ни со мной, ни с Владом, ни с Леной ничего не случится. Потому что иначе эта мерзость появится во всех газетах, на всех телеканалах и интернет-форумах. Тебе остается жить и молиться на мое умение прощать. Все. Гоните его в шею.
Тема сделал шаг по направлению к Седому и угрожающе зашевелил густыми бровями под низким лбом. Бык на его пузе осклабился.
— Суки! — прошипел Севка в пространство, поднялся и медленно пошел к выходу.
— Я вам, Всеволод Николаевич, рекомендую встретиться с моим клиентом. Не помешает договориться, как вы будете снимать свою кандидатуру в его пользу.
Слова Кеши стали последним ударом по самообладанию несостоявшегося депутата.
Он пригнулся, сжал кулаки и прыгнул…
Но прыгнул не на Швебельмана, а к Владу, понимая, что именно ему обязан внезапным крушением своих планов. Поэтому вложил в удар всю ненависть и страх, копившиеся в нем последние два дня. Страх за еще совсем недавно такой надежный и устроенный мир. С игрой в теннис в загородном комплексе, с банькой по субботам, с податливой белокурой помощницей, взрослой игрой в политику и серьезными деньгами, выделенными под него серьезными инвесторами — друзьями отца. Старик уже отошел от дел, но все еще держал бизнес сына в своих цепких руках. Он никогда не простит ему отказа от такого правильного и понятного будущего. От столь нужного их семейному делу мандата депутата.
Все это Влад прочитал в безумном взгляде, несущегося на него бульдозера. По венам прошла волна адреналина, разгоняя тактовую частоту организма. Время стало вязким, словно горячая карамель. И в этой тягучей жиже медленно двигался разъяренный Седой. Вот он не спеша отвел локоть назад, размахнулся и направил свой розовый кулак в лицо бывшему однокласснику. Влад вскрыл сундук памяти, где хранились юношеские уроки самообороны. Нужно уклониться от удара, повернуть корпус на девяносто градусов и экономно-эффектным движение поставить согнутый локоть на пути физиономии противника. Наблюдая за неторопливым движением Севки, Влад взвесил все за и против этого плана, подумал и отодвинул его в сторону. Красивый прием показался ему незаслуженной честью для неудавшегося политика, поэтому он встретил губернаторского зятя увесистым пинком в пах.
Седой отлетел назад, в гостеприимные объятья Темы, согнулся, открыл рот, выпучил глаза и стал до смешного похож на огромную красную рыбину, выброшенную на горячие камни.
— Прости, брат, недоглядел! — Тема виновато посмотрел на Влада и выволок Севку из комнаты.
— Я с ним! — бросил Рома, направляясь следом. — Пойду, пацанов отцеплю. Замерзли, небось, совсем.
— А знаешь, Влад, — сказал Кеша в наступившей тишине, — Ты за последнее время сильно изменился. Что-то мне это не нравится. Не дай бог начнешь надбавку за героизм требовать! Не дам!
Только сейчас Влад заметил: Алиса, все время сидевшая перед своим врагом с гордо поднятой головой, теперь согнулась пополам. Ее волосы, тяжелым пологом опустились на на ноги и носы лодочек. Рядом суетилась обеспокоенная Ленка.
— Что случилось с нашей принцессой? — всплеснул руками сердобольный Кеша. — Нам с Вами еще много чего нужно обсудить. Например, за сколько я смогу получить эту чудесную запись? Может, поговорим об этом в каком-нибудь ресторанчике? Приглашаю.
Алиса подняла на Влада вопросительный взгляд. Тот кивнул ей и добавил.
— Договаривайся. Только, когда этот жмот назовет цену, смело удваивай. А лучше — утраивай. Не ошибешься!
— От сукин сын! От кровосос! — воскликнул Кеша, возмущенно хлопая себя по бедрам, — Чему ты девушку учишь!
Влад не стал дослушивать его гневную тираду. Он тихо покинул комнату, спустился по лестнице, потрепал по голому животу сонную Таксу, развалившуюся на желтом диване, с удивлением обнаружил, что это сука, и вышел на улицу. На крыльце его нагнала Алиса.
— Слава… Влад. Я хотела… Хотела сказать спасибо. За все, — она замерла, словно ждала ответа, и, не дождавшись, добавила. — Может, ты позвонишь мне? Как-нибудь?
— Обязательно! — улыбнулся Влад, понимая, что никогда не позвонит.
Как только ключ завозился в замочной скважине, за дверью раздалась громкая ругань, сдобренная жалобными причитаниями. Кот отчитывал Влада все время, пока он раздевался, чистил лоток, менял воду и выкладывал в миску подаренный Ленкой говяжий фарш.
— Как ты мог! На кого же ты меня… Я тут один… Совсем один, мля…
— Ладно-ладно. Разошелся. Ешь, жердяй.
Постепенно кошачье нытье сменилось кошачьим чавканьем. Спустя минут пятнадцать Кот, преисполненный сытого счастья, взгромоздил свое довольное тело на кровать и боднул хозяйскую руку.
— Простил?
— Куда же деваться!
— Мир?
— Мир.
Диалог с Котом был последним, что запомнил Влад из этого бесконечного дня перед тем, как провалился в омут тяжелого сна.
Всю ночь его переутомленное сознание терзали странные образы. То он сидел над гробом с мертвым Левой, который вдруг морщился, приоткрывал правый глаз и глумливо подмигивал. То бежал по заснеженному полю за уходящей вдаль Алисой, нагонял, хватал за руку и понимал, что это вовсе и не Алиса даже, а длинноволосая Люся. Смотрит исподлобья, хмурит брови и ругает его за нечищеные ботинки. То сидел с отцом Севки Седых в шикарном ресторане и спорил о проблемах воспитания сыновей. Ему почти удавалось убедить старика, что мальчиков нужно отдавать на карате, а не в бассейн, когда худой официант принес счет, и Влад с ужасом понял — ему не хватит денег, чтобы расплатиться…