У нее опустилась челюсть.
Гарло был терпелив и весел, он даже не посмотрел на нее, его глаза не отрывались от смущенного человека, стоявшего перед ним.
— Надеюсь, что я не сделал ничего… — начал Марлинг.
— Ничего, совершенно ничего, — сказал Гарло с подкупающей искренностью. — Я говорил раньше и повторяю: не бойтесь меня. Вы жертва обстоятельств, вы неспособны на дурные поступки. Я скорее умру, чем допущу, чтобы вы пострадали. Несправедливость мне тяжела. Ну?.. — бросил он вопрос женщине в дверях.
— А что мне делать с этой девушкой?
— Как можно скорее отправьте ее домой. Наденьте мистеру Марлингу пальто и шарф на шею, сегодня холодная ночь.
Гарло посмотрел в окно.
— Рейсе подал машину. Верный человек, — сказал он и кивнул Марлингу.
Они вместе вышли из дому и быстро уехали. Около четверти часа простояла миссис Эдвинс в вестибюле, смотря на дверь, через которую они ушли.
Автомобиль остановился у углового дома, где в нижнем этаже помещался банк. Мистер Гарло открыл боковую дверь и вежливо посторонился, чтобы пропустить своего спутника. Они поднялись по лестнице до другой двери, которую Гарло отпер.
— Ну, вот мы и приехали, милый друг, — сказал он, закрывая дверь. — Здесь мы проживем недельки две сравнительно спокойно.
— Что случилось? — спросил Марлинг.
Гарло пожал плечами.
— Не знаю… неизбежное, но я не уверен еще. Вот ваша комната… Вы довольны?
Марлинг увидел, что эта комната была еще роскошнее, чем прежняя, со множеством книг. Одно было неприятно: стекла в окнах были закрашены белой краской.
— Я уже года два-три тому назад приготовил эту комнату для вас, — сказал Гарло. — Недельки две придется нам самим похозяйничать, — и он похлопал Марлинга по плечу. — Славный вы малый, иной раз так хочется быть на вашем месте. Но, увы, у меня нет добродетелей, а только сжигающее желание, чтобы колеса вертелись.
Гарло выпятил губы и сказал:
— А она славная девушка!.. И у нее есть чувство юмора, такое редкое качество в женщине!
— О чем вы говорите? — спросил бородатый человек.
— О том, что могло бы быть, — прозвучал веселый ответ. — Можно меня назвать сентиментальным, Марлинг?
Тот покачал головой, и Гарло добродушно рассмеялся.
— Вы неправдоподобно честный человек, — с восхищением сказал он. — Мне кажется, вы единственное существо в мире, к которому я чувствую истинную привязанность.
Собеседник посмотрел на него удивленно, и Гарло без смущения выдержал его взгляд. Он говорил правду. В течение двадцати лет его кошмаром было, что вдруг эта простая душа заболеет; если бы это случилось, то Гарло не остановился бы ни перед страданиями, ни перед собственной гибелью, чтобы вернуть ему здоровье. Марлинг был его единственной серьезной шуткой.
В течение трех лет каждое утро две газеты пропихивались под дверь квартиры Гарло и подбирались приходящей уборщицей. На коврик перед дверью становилась ежедневно большая бутыль молока и также убиралась прислугой. Теперь служанка больше не приходила: в то утро, когда Гарло и его спутник явились сюда, она получила письмо, что ее услуги больше не нужны. Письмо было подписано именем, под которым она знала своего хозяина.
Первый день прошел скучно. Бездеятельность угнетала Гарло. На следующее утро он встал рано, чтобы взять газеты и молоко, и долго сидел с сигарой в зубах, читая о своем исчезновении. За всеми портами было установлено наблюдение; сыщики дежурили на всех аэродромах; летучие отряды носились по Лондону.
В газетах был его большой портрет с надписью: «Гарло Великолепный» и лишь с намеком на то, в чем его обвиняли. Гарло без сожаления узнал об аресте миссис Эдвинс. Она не дала никаких показаний. Был намек на Марлинга:
«Полиции особенно желательно войти в контакт с человеком, покинувшим одновременно с Гарло дом в Парк-Лейне. По описанию он высокого роста, бледен, с длинной желтой бородой. Никто из прислуги его никогда не видел. Это может быть объяснено странностью домашнего порядка: никто из прислуги мистера Гарло не ночевал в доме…»
Гарло просмотрел карикатуры и биржевые известия. Рынок успокаивался, он получил громадные барыши.
Гарло почувствовал большое удовлетворение, хотя теперь он скрывался от закона; всякие неприятности угрожали ему, ничто, казалось, не могло спасти его от Дартмура, а может быть, и хуже.
Он вынул сигару и с удовольствием посмотрел на нее. Миссис Гиббинс умерла естественной смертью, хотя доказать это нелегко. Ее грязные башмаки поскользнулись на гладком паркете библиотеки, и когда он ее поднял, она была уже мертва. Это была истинная правда. И мисс Мерси Гарло тоже умерла своей смертью, а зелененькая бутылочка заключала в себе лекарство, которое доктор поручил ему давать ей в случае сердечного припадка, от которого она и скончалась.
Гарло встал и потянулся, выпил холодный кофе и тихонько пошел будить Марлинга. На стук в дверь никто не ответил; он повернул ручку и вошел.
Спальня была пуста, ванная комната тоже.
Гарло заглянул в коридор — дверь на улицу была открыта. Он ненадолго остановился, потом спустился вниз, запер дверь и вернулся к себе. Взяв сигару, он задумался, лоб его наморщился.
«Только бы он был осторожнее при переходе через улицу, — подумал Гарло. — Бедняга ведь не привык к автомобильному движению».
Но бородатому человеку поможет перейти улицу полисмен, а для автомобильного движения было еще рано.
Успокоенный этой мыслью, он снова взялся за газету и погрузился в чтение.
Глава 25
Эйлин Риверс, конечно, могла бы не пойти в контору, но она терпеть не могла беспорядка, который вызвало бы ее отсутствие, и, кроме того, она чувствовала себя отлично.
Мистер Стеббингс тепло приветствовал ее, точно она не отсутствовала до завтрака, к его большому неудобству; и никто бы не подумал по его спокойствию, что его мучили телефонные звонки и визиты полиции в течение двенадцати часов.
Он ни разу не упомянул о ее приключении до вечера, когда она принесла ему письма для подписи. Аккуратно подписав каждый лист, Стеббингс взглянул на девушку и сказал:
— Джемс Карлтон из хорошей семьи. Я знал его отца.
Эйлин мгновенно вспыхнула и занялась своими бумагами.
— Он очень за вас тревожился, — говорил дальше Стеббингс. — Я был еще в постели, когда он пришел ко мне, и никогда я не видел человека, так убитого горем. Для меня было большим и приятным сюрпризом, что и полицейские деятели обладают вполне человеческими чувствами. Я уже его видел однажды, очень красивый молодой человек, и хотя жалованье его невелико, он может осчастливить любую женщину.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, мистер Стеббингс, — промолвила взволнованно Эйлин.
— Не угодно ли вам взять это письмо, — сказал Стеббингс и, изгнав из своего ума сыщиков и краснеющих девиц, погрузился в работу.
Когда Эйлин успокоилась, она с грустью почувствовала себя одинокой. Чем больше она думала о Джиме Карлтоне, тем более убеждалась, что любовь ее была односторонней, что он интересовался ею не более, чем всякой другой девушкой, и что любовь — болезнь, которая излечивается постом и воздержанием.
Размышляя так, она услышала легкий стук в дверь, и на ее «войдите» в комнату вошел высокий человек без шляпы и очень странно одетый. Слишком широкое паль-то было застегнуто до самого горла, из-под него виднелась темно-синяя пижама и ноги в башмаках, но без чулок. Он нервно гладил свою бороду и с сомнением посматривал на девушку.