Девушка. Покорно вас благодарю. (Переходит к солидному человеку.)
Молодой человек за ней. Входит Шилохвостов, снимает и отряхивает картуз.
Шилохвостов(обращаясь ко всем). Дождик-с… Ничего не поделаешь! До лобного дошел – ничего-с, а там стало так понуждать, что заячьей рысью действовать пришлось… Одеяние легкое-с! Этого струменту (показывая на зонтик) с собой не захватил; ну, значит, и удирай до первых ворот.
Входят маменька с дочкой.
Наше почтение-с!
Маменька. Здравствуй, батюшка!
Дочка. Кто такой, маменька?
Маменька. А кто его знает.
Шилохвостов. Пожалуйте, вот здесь к сторонке-с! Покупки изволили сделать?
Маменька. Да, батюшка. (Дочери тихо.) Не гляди ты по сторонам, говорю я тебе!
Шилохвостов. Из каких предметов, из шерстяных или из шелковых-с?
Маменька. Шерстяное, батюшка! (Дочери.) Чтой-то ты, страмница, все головой-то вертишь!
Шилохвостов. Позвольте полюбопытствовать-с! Мы сами кругом этого товару ходим-с.
Маменька. Уж ты нам, батюшка, и цену скажи, настоящую.
Шилохвостов(развертывает и разглядывает). Оченно во вкусе-с. Гривенок на шесть-с?
Маменька. Что ты, батюшка! по три четвертака платила!
Шилохвостов. Не дорого-с. Дешевле копейки взять нельзя-с. Позвольте, заверну-с. (Завертывает с ловкостью и отдает.)
Девушка(молодому человеку). Я вам сказала, чтоб вы отстали от меня. Чего ж вам еще нужно?
Молодой человек отворачивается, как будто не ему говорят, и начинает переглядываться с дочкой.
Солидный человек. Вам лучше бы уйти отсюда. И я бы… пошел.
Шилохвостов(девушке). В мастеричках изволите жить?
Девушка. А вам какое дело?
Шилохвостов. А вы не будьте так довольно горды! В вашем звании оно нейдет-с.
Девушка. А вы почем знаете мое звание? Может быть, вы оченно ошибаетесь?
Шилохвостов. По мундиру-то по вашему оно сейчас видно-с.
Все смеются. Девушка уходит. Солидный человек за ней. Молодой человек подвигается к дочке, вынимает бумажку и пишет карандашом записку.
Маменька(дочке). Перестанешь ты вертеться али нет?
Шилохвостов. Это от малодушества-с.
Маменька. Какое малодушество! Как она себе шею-то не свернет!
Шилохвостов(подходя к татарину). Что это, мыло у тебя?
Татарин. Сама настоящя, казанскя. Хорош товар, купи для вечера.
Шилохвостов. Сами, брат, этим товаром торгуем.
Входит важная особа с лакеем.
Лакей. Посторонитесь, господа, посторонитесь!
Важная особа(чуйке). Посторонись же, любезный!
Шилохвостов. Пожалуйте, ваше превосходительство! Вот здесь просторно-с!
Важная особа становится и все время стоит неподвижно, поднявши голову. Дочка роняет платок; молодой человек поднимает и вместе с запиской отдает ей.
Дочка. Мерси-с!
Маменька. Ну уж, дай ты мне только домой прийти! Вот ты тогда увидишь!
Дочка. На учтивость обнакновенно надобно учтивостью ответить. Нешто вы что понимаете!
Маменька. Ну, ладно!
Входят Оброшенов и Гольцов.
Те же, Оброшенов и Гольцов.
Гольцов. Мне, право, совестно и глядеть-то на вас.
Оброшенов. Ну ничего, ничего! (Гладит его по плечу.) Ишь ты вымочил сертучок-то!
Гольцов. Они мне приказали прийти к ним, сказали, что денег дадут. Вот я от вас и зашел; они завтракают сидят. Налили мне стакан шампанского. Вы знаете, я не пью.
Оброшенов. И не пей, Саша, не пей!
Гольцов. Я и отказывался, да насильно заставили, в рот влили; хотели облить всего. Я бы и ушел, да они все останавливали, обещали сейчас денег дать. Потом другой таким же манером заставили выпить, а уж третий, должно быть, я и не отказывался. Тут, уж как я захмелел-то, они и стали мне говорить: «Мы бы тебе и дали денег, да зачем тебе у чужих занимать, после отдавать надо будет; ты попроси у нареченного тестя». Я говорю, что у вас денег нет, что вы все на дом истратили. «Он, говорят, тебя обманывает, у него денег много награблено: это всем известно; он сам сказывал».
Оброшенов. Ах, разбойники! Ах, разбойники!
Гольцов. «Вот, говорят, ты теперь выпил для храбрости и ступай к нему. Припугни его хорошенько, он тебе сейчас и даст денег непременно. А не даст, так и не надо; у нас, говорят, есть невеста и лучше, и денег больше». (Махнув рукой.) И говорить-то совестно.
Оброшенов. Ничего, говори, говори!
Гольцов. Что у вас делал, сами знаете. Провалиться сквозь землю легче. Как ушел я от вас, повезли они меня к невесте. Привезли меня куда-то в дом, стали еще потчевать, народу сошлось много, вывели невесту. Только как я ни был пьян, а сейчас заметил, что это горничная переряженная. Так мне стыдно и обидно стало! А что ж делать! Сам виноват. Схватил шляпу, да бежать без оглядки. А они мне вслед кричат: «Ну, Саша, потешил ты нас сегодня!» Потешил я их… А каково мне!… Как я к вам глаза покажу!…
Оброшенов. Ну ничего, ничего. Ты почем это сукно-то брал?
Гольцов. Да что сукно! Не утешайте вы меня, Павел Прохорыч! Не стою я этого. Какими глазами мне теперь смотреть на Веру Павловну!
Оброшенов. Велика птица Вера Павловна! С кем греха не бывает! Ну, виноват, да и конец! Не век же будет помнить!
Гольцов. Как сказать-то, что виноват? Кажется, от стыда слова не выговоришь. Они могут подумать, что со мной это часто случается.
Оброшенов. Могут подумать! Ничего она не подумает, она и думать-то еще ничего не умеет. Ты ведь ее любишь? Будешь беречь? Ведь это ребенок, Саша! Ангельская душка!
Гольцов. Уж поверьте, Павел Прохормч, жизни своей не пожалею для Веры Павловны! Это только случай со мной несчастный, за который я всю жизнь буду казниться.
Оброшенов. Ну и хорошо, Саша, хорошо! Я тебе верю. Ты уж не бойся, я вас помирю; я тебе это дело устрою. Ах, Саша, Саша! А ты сокрушаться вздумал, что об тебе девчонка подумает! Хе-хе-хе! Право, девчонка: так, дрянь какая-то! У нас есть дела поважнее, есть о чем думать, кроме этого. Тебе на что деньги-то нужны, ты мне скажи!
Гольцов. И не спрашивайте, Павел Прохорыч!
Оброшенов. Как не спрашивать! Как не спрашивать! Коли нужно, так поискать надо будет, похлопотать.
Гольцов. Вот как нужно, Павел Прохорыч, хоть в петлю полезай.
Оброшенов. Да скажи, чудак-человек!
Гольцов. Я чужие деньги затратил.
Оброшенов. Что ты! Господь с тобой!
Гольцов. Крайность заставила, Павел Прохорыч. Делал я кое-какие делишки одному помещику, исправлял поручения, в Совет деньги вносил.
Оброшенов. Ну, ну!
Гольцов. Вот он и прислал мне денег в Совет внести за имение: триста рублей. Тут у меня матушка умерла, на похороны было взять негде: за квартиру нужно было за четыре месяца отдавать… я больше половины денег-то и истратил.