Кто я здесь? Специалист по бюджетированию. «Отдайте Оле – она вам все посчитает» – вот так меня здесь называют. Изначально предполагалось, что я буду именно «бюджетировать», то есть планировать, кто и чем будет заниматься в будущем месяце, будущем квартале, будущем году. Но известно ведь, что без анализа никакого бюджетирования нет. А аналитическая группа у нас – это две волоокие брюнетки двадцати трех и двадцати пяти лет от роду – Настя и Рита, – занятые только своим маникюром, планами на вечер и перемыванием костей всем подряд, начиная от нашей рекламной богини Лины и заканчивая Мадонной. Что и говорить, что с аналитической работой у нас – полный швах. Приходится самой ее делать. Собственно, мне это нравится. Вот и получается, что волей-неволей я в курсе всех производственных нюансов нашей компании. Могу посчитать действительно все, что угодно. И девчонок этих – Настю и Риту – иногда жалею и подбрасываю им свои анализы. Бывает, они выдают их за свои. Надо же им как-то оправдывать свое существование. Кто их принял на работу? Галка, кто же еще. Но по весьма настойчивой просьбе самого шефа.
Тот еще персонаж. И как всегда, легок на помине. Дверь открывается, и я слышу приторный голосок:
– Здравствуйте, Ольга Николаевна!
– Здравствуйте, Юрий Викторович, – в тон ему отвечаю я.
Что-то ему от меня нужно. Кроме, разумеется, бюджетов на будущий год. Прямо чувствую, как он кружит вокруг меня. То приблизится, то отойдет. Но пока держится на безопасном расстоянии. Вообще-то он страшный бабник. И почему-то полагает, что офис – это место, где можно крутить шашни. Юрик обожает фигуристых дам. В остальном его вкусы разнообразны. Не важно, блондинка или брюнетка, высокая или маленькая, совсем юная или уже в зрелых годах – Юрик готов приударить за любой. Поправка – кроме Галки и меня. Не знаю, почему так получилось, но за те неполные шесть лет, что я работаю здесь, он не сделал ни одного решительного шага в мою сторону. Может быть, я чрезмерно стройна для него?
– Нет, – задумчиво сказала Галка, когда я поделилась с ней своими наблюдениями, – ко мне он тоже пока не приставал.
– Как? – поразилась я. – Ты тоже избежала этой «счастливой» участи?
– Правда, странно? – кивнула Галка.
Не то слово. Юрика не останавливает ничто. Ни наличие у дамы второй половины, ни наличие у него самого жены и троих детей. И поэтому отсутствие со стороны Юрика прямых посягательств на честь Галки, которая более чем вольна в своей личной жизни, и меня, которая еще свободнее Галки, так как и формально не окольцована, продолжает нас озадачивать. Впрочем, может, у него есть какие-то тайные замыслы, время для осуществления которых еще не настало? Сие остается нам неизвестным. Поэтому веду я себя с Юриком осторожно. Подчеркнуто вежливо и отстраненно. Береженого бог бережет.
– Как ваши дела? – Юрик вступает в кабинет.
– Прекрасно! – откликаюсь я, не поворачиваясь от компьютера и демонстрируя страшную занятость.
– Потрясающе! – восклицает Юрик, потирая руки. – У вас всегда все прекрасно. Видели ли вы когда-нибудь такое, – он почему-то смотрит в сторону открытой двери, – чтобы у современной деловой леди всегда все было прекрасно?
С кем он беседует? И тут я слышу:
– Не доводилось.
И вижу, как М.А. заходит в мою каморку. «Здрасте», – шепчу я, низко наклоняя голову. М.А. кивает мне, а Юрик тем временем разливается соловьем:
– Так полюбуйтесь на этот феномен. Вы знакомы с Ольгой Николаевной?
– Да, мы познакомились. – М.А. смотрит на меня весьма индифферентно.
– Но не пообщались? – не унимается Юрик.
– Пока нет, – спокойно отвечает М.А. – Думаю, всему свое время.
– Вас ждет приятный сюрприз. – Юрик подмигивает мне. – Ольга Николаевна – чуде-есный собеседник.
Вот кретин!
Глава 5
Конечно, я никуда не уволюсь. Сексуально озабоченного директора и М.А. в роли призрака из прошлого недостаточно для того, чтобы перевесить все те преимущества, с которыми связана эта работа. Так что я остаюсь. Продолжаю считать все подряд, только на этой неделе проделываю это без особого энтузиазма. И дни тянутся преступно медленно. Почему? Да потому что я все время ожидаю какого-нибудь подвоха со стороны своей старой подруги. Так и кажется, что стоит только выглянуть в коридор, а там уже вовсю идут боевые действия по обеспечению поддержки моего имиджа или – еще того хуже – по созданию бешеного ажиотажа вокруг моей скромной персоны. Вздрагиваю от любого звука, дергаюсь на любой телефонный звонок. Впрочем, скорее всего, отсутствие всяких новостей на эту тему – это не просто хорошая новость, это блестящая новость! Галка ведь совершенно не умеет молчать. Особенно о своих достижениях (или о том, что она считает достижениями). Так что если бы она что-то придумала, то обязательно сообщила бы мне. И уж тем более если бы что-то сделала. Но мы всю неделю болтаем с ней об обычной чепухе: дети, тряпки, цены. Ничего сверхординарного. Даже странно.
Может, у нее и не было никакого плана? А болтала она про ажиотаж исключительно ради красного словца? За ней это водится. Самая умная у нас кто? Галка, разумеется. Самая предприимчивая? Она же. Ну а самая проницательная? Догадайтесь с трех раз! И никогда не упустит случая, чтобы напомнить об этом всем. Глядите, мол, какая я! И как ей это удается? Из меня вот, например, слова хвалебного в свою честь не вытянуть. Но Галка полагает, что о скромности не надо молчать, о скромности надо кричать. Причем кричать хорошо поставленным голосом и с периодичностью раз в неделю, как минимум.
Но вот неделя миновала, от Галки никаких криков не поступило, и я немножко расслабилась. М.А. вежливо раскланивался со мной в коридоре – и больше ничего. Ни слова. И слава богу. Может, я зря так распаниковалась?
И вот я покидаю офис в пятницу вечером, чтобы завтра в субботу отваляться и прийти в себя. Как только я ныряю в толпу людей, спешащих по вечерним питерским улицам кто куда, стресс начинает потихоньку отпускать меня. Уже и дышится легче, и будущее кажется не таким мрачным, как это было, к примеру, во вторник. «А не сорганизовать ли завтра что-нибудь?» – рождается неожиданная мысль. Но нет, организм бунтует и требует передышки. Релакса и одиночества. «Не буду ничего делать, – решаю я, входя в метро. – Завалюсь с книжкой в углу, отключу все телефоны и – да здравствует полный покой!»
Однако так думают не все. И выясняется это в 9.07 утра в субботу. В ту самую субботу, когда предполагалось спать до двенадцати, пить кофе до двух, а потом – не делать абсолютно никаких телодвижений.
– Вставай, лежебока! – приветствует меня Галка, стоя в дверях моей квартиры и солнечно улыбаясь.
– Ты?! – изумляюсь я.
Изумляюсь не тому, что она вскочила ни свет ни заря – Галка пташка ранняя, для нее встать в семь – не проблема. Не то что для меня. Изумляюсь тому, что одета она как-то странно: спортивный костюм, кроссовки… Тревожный факт.
– Я, – подтверждает она, вступая в коридор. – Не рада?
– Нет, отчего же… – бормочу я, запахивая на груди халат. – Только я еще сплю.
– Знаю. – Галка принимается стаскивать кроссовки. – Вот черт! Что за дурацкая обувь!
– Так чего ради ты их напялила? – спрашиваю я, вглядываясь в свое отражение в зеркале, висящем напротив входной двери, – ну и физиономия, век бы ее не видеть!
– Не ради «чего», – поучительным тоном вещает Галка, – а ради «кого». Ради тебя.
Я отрываюсь от созерцания собственной персоны и пытаюсь сфокусироваться на Галкином лице:
– Не поняла.
– Ты бы умылась, – советует Галка. – А потом напоила бы меня кофе. Тогда бы и процесс пошел быстрее.
Я даже не хочу уточнять, что за процесс. Предчувствую, что это нечто такое, чего мне совсем не захочется делать. Так оно и оказывается.