(Я в общем-то никогда не обсуждал этого со своим шефом открыто, но довольно часто занимался анализом информации, поступавшей ко мне окольными путями, он же, в свою очередь, никогда не комментировал это и не пытался как-либо ограничивать меня в отношении получаемых мной сведений.)
Хотя зал для отдыха легионеров и был самым большим помещением в их казармах, по вечерам там обычно никого не бывало. С некоторых пор зал превратился в заброшенное место, особенно в последние месяцы, когда легионеры вообще перестали убирать за собой и в помещении застоялся запах пищевых отбросов, или, говоря попросту, вонь.
Однако сегодняшним вечером зал был набит до отказа. Прошел слух, что новый командир хочет поговорить с солдатами, и это, по-видимому, стало причиной такого полного сбора.
Были заняты все вообразимые сидячие места, включая пустые столы и радиаторы отопления, а по тому, кем и для кого уступались ранее занятые места по мере заполнения зала, можно было определить порядок неофициальных взаимоотношений, сложившихся в роте. Несмотря на то что собравшиеся пытались поддерживать атмосферу непринужденности, тем не менее было заметно, что легионеры проявляли определенный интерес к новому командиру, и обсуждение его было основной темой в разговорах среди самой молодой, наиболее выделяющейся части собравшихся.
– Что-то очень долго он готовился к этой встрече, – выкрикнул один из них. – Командир здесь вот уже почти неделю, но так и не удосужился поговорить хоть с кем-нибудь из нас… только посылает своего дворецкого в столовую за едой да с поручениями в город.
– Кто-нибудь слышал, чтобы у офицера был собственный дворецкий?
– А что в этом такого? Все они избалованные детки каких-нибудь богачей. Разве кому другому по карману офицерский чин?
– И о чем же, интересно, он собирается говорить?
Эта последняя реплика, видимо, предназначалась старшему сержанту, сидящему рядом и прислушивавшемуся к разговору. Сержантом была женщина лет тридцати с грубыми чертами лица и вполне приличными пропорциями, хотя оттого, что она сидела, трудно было судить о ее росте.
– А я могу сказать, о чем он собирается говорить, – заявила она, старательно изображая на лице наигранную скуку.
– И о чем же, Бренди?
Кроме чина и солидной внешности, старший сержант обладала непоколебимым спокойствием и уверенностью в движениях, чем заслужила особое к себе отношение и приковывала общее внимание всякий раз, когда начинала говорить.
– Он, очевидно, скажет то же, что сказал бы любой командир, принимая новое подразделение, – сказала она. – Само собой, начнет с шутки. Думаю, о том, что встречу с новыми подчиненными надо начинать с шутки, записано в руководстве для офицеров. В любом случае он начнет с шутки, а затем объявит нам, что все, что бы ни происходило здесь прежде, уходит в прошлое, а он собирается сделать из нас самую лучшую роту в Легионе. Разумеется, капитан не скажет, как именно он собирается это сделать, а будет лишь разглагольствовать о своем намерении… и это означает, что нас ждут новые физические тренировки и проверки в течение нескольких недель, пока он не откажется от всяких попыток справиться с этим сбродом и не начнет искать пути к отступлению.
Несколько бывалых легионеров громко поддержали эти слова. Они, разумеется, с таким уже встречались.
– И большинство из нас окажется перед выбором, – продолжила Бренди. – Либо не признавать его вовсе, либо подхалимничать в расчете на то, что капитан возьмет вас с собой, когда найдет способ сбежать с этой помойки.
Последовало несколько минут неуютной тишины, прежде чем один из недавно поступивших на службу высказал мысль, вертевшуюся в голове почти у каждого.
– Уж не думаете ли вы, старший сержант, что наши дела пошли бы значительно лучше, окажись мы в другом подразделении?
Прежде чем ответить, старший сержант выразительно сплюнула на пол.
– Все зависит от того, что понимать под словом «лучше». Я вам доложу, что нести сторожевую службу на болотах мало похоже на пикник, но и это может скоро закончиться. Пока рота существует как единое целое… – тут она бросила быстрый взгляд на двух лейтенантов, беспокойно ерзающих в противоположных концах зала, и понизила голос, – то все офицеры поступают в соответствии с заведенным порядком, и самое большее, что они делают, это пишут рапорты и складывают их в корзину. Если вы спросите меня, что я думаю о том, чем все это кончится… ну хорошо… я отвечу вам, солдаты… кстати, а известно ли вам, что такое на самом деле эта рота «Омега»?
Неожиданно раздался дружный скрип стульев, послышались выкрики и свист, привлекшие на какое-то мгновение внимание всех присутствующих. Этого времени вполне хватило на то, чтобы вся рота смогла убедиться в очередной выходке Супермалявки, и все вновь вернулись к прежним занятиям.