– Все правильно, – подтвердил Шестеренка, пришедший в себя вполне достаточно для того, чтобы поднять голову и шевелить губами. – С помощью такой вот штуковины летный лейтенант Квел мне жизнь спас. Так что я, можно сказать, большой фэн этого оружия, и сам вызвался помочь старшему сержанту показать, как оно работает. Вреда, сами видите, никакого.
– Встать он сумеет только через несколько минут, – добавила Бренди, – так что, когда будете иметь дело с настоящим противником, успеете его разоружить. А окажись кто-то из ваших товарищей на линии огня, риска для них никакого. Каменюка, как ты там?
– В порядке, серж, – немного вяло отозвалась девушка. – Руки и ноги, как ватные, но ничего не болит.
– Оттащите из обоих к стене и усадите, – распорядилась Бренди. – Пусть они приходят в себя, а мы, не тратя времени даром, продолжим занятие. Теперь все вы видели, как действует это оружие, и я позволю всем вам испробовать его.
Теперь по глазам было видно, что новобранцы гораздо сильнее заинтересовались новым оружием. Бренди сочла это необычайным успехом проведенной демонстрации. Особенно же ее порадовало поведение Махатмы. Он был настолько зачарован действием ПЛ-1, что, похоже, напрочь забыл о своем незаданном вопросе.
Дневник, запись No 376
Миротворческая операция – это по сути своей, признание того, что местное правительство не в состоянии справиться с поддержанием мира и порядка своими силами. Так что, не было ничего сверхъестественного в том, что правительство Ландура рассматривало роту «Омега» в качестве неизбежного зла, типа ловцов бродячих собак или смотрителей в заповеднике. Все предложения моего босса относительно подключения его людей к осуществлению каких-нибудь социальных проектов представители власти отвергали под любыми благовидными предлогами. Правительство не скрывало своей точки зрения на то, чем, по его мнению, должна была заниматься на Ландуре рота «Омега». А заниматься, на взгляд правительства, рота должна была исключительно истреблением мятежников и их сторонников.
А вот рядовые жители Ландура, с другой стороны, враждебности к легионерам не проявляли. Выполняя рекомендации капитана, его подчиненные активно общались с аборигенами, тратили деньги в магазинах и ресторанах и всеми силами старались убедить местное население, которое были призваны защищать, в очевидных преимуществах своего пребывания на планете. Эта тактика приносила ожидаемые дивиденды. Вскоре легионеры уже были столь же любимы народом, сколь нелюбимы властями.
– Эй, гляньте-ка, какое чудище с потешным носом! – послышался тоненький детский голосок с противоположной стороны улицы.
Клыканини остановился и присмотрелся к компании ребятишек. В несколько кварталах от гостиницы облик столицы разительно менялся, и сразу становилось ясно, что прежде здесь располагался рабочий район. Полуразвалившееся здание, возле которого сгрудились ребятишки, явно должно было пойти под снос: здесь предполагалось разбить просторный парк.
– Приветы, – поздоровался волтон. – Мои имена – Клыканини. Вы тут жить?
Дети стали боязливо перешептываться. Похоже, они не знали, как им быть теперь, когда они привлекли к себе внимание этого странного существа. В конце концов вперед вышла самая бойкая девчушка.
– Ты солдат, что ли? – смело спросила она.
– Не солдаты, – гордо вскинул голову Клыканини. – Мы Космические Легионы, это намного лучше быть, чем солдаты.
С этими словами он направился через замусоренную улицу к детям, всеми силами стараясь придать себе самый безобидный вид, что было не так-то легко при росте в семь футов и внешности кабана-бородавочника. Но капитан настоятельно рекомендовал легионерам налаживать дружественные отношения с местным населением, и Клыканини решил последовать рекомендациям командира.
– Меня зовут Баки, и я тебя не боюсь, – нахмурив брови, заявила девчушка, отважно глядя на Клыканини снизу вверх.
Писклявый голосок кого-то из ребятишек внес ясность:
– А по-настоящему ее Клаудия звать.
– Заткнись, Абдул, – прошипела Баки-Клаудия, бросила на мальчишку свирепый взгляд через плечо и снова уставилась на Клыканини. Как и остальные ребятишки, одета она была плохонько, в латаное-перелатаное платьице. Похоже было, что она – не робкого десятка. Клыканини решил, что она – лидер этой компании.
– Вы тут жить, Баки, или вы приходить смотреть на меня? – поинтересовался Клыканини и опустился на одно колено, чтобы стать одного роста с девочкой. Он уже давно заметил, что люди меньше боятся его, когда он сравнивается с ними в росте. Бывали, конечно, случаи, когда нужно было выглядеть устрашающе, но сейчас был совсем не такой случай.
– Я на Гастингс-стрит живу, – ответила девочка. – У нас там целый свой дом, вот! – гордо добавила она.
– А у вас конфетка есть, мистер? – спросила еще одна чумазая девчушка, осмелившаяся встать рядом с Баки. У нее были растрепанные соломенные волосенки и пытливые голубые, непропорционально большие глаза.
– Как твои имена? – спросил Клыканини, уйдя от вопроса. Никаких конфет у него с собой не было, но он решил непременно захватить их с собой в следующий раз, когда пойдет этой дорогой. Пока же, по его мнению, достаточно было проявить дружелюбие.
– Это Синтия, – сообщила Баки. – Она моя младшая сестренка, но она хорошая. – Она строго взглянула на Синтию. И правда, какое-то сходство между ними было, но не настолько явное, чтобы оно могло броситься в глаза Клыканини. – Опять ты клянчишь конфеты у чужих людей? Тебе мама строго-настрого запретила!
– А он и не человек вовсе, – заявила Синтия с непоколебимой уверенностью. Другие ребятишки согласно закивали. То, что Клыканини подходил под определение «чужой», у них сомнений не вызывало, а вот относительно его соответствия определению «человек» можно было и поспорить, тем более что тут можно было бы схитрить и взять таки конфетку.
– Клыканини не брать конфеты сегодня, – смущенно проговорил волтон. – Следующий раз, как приходи сюда, обязательно неси конфеты. Но вы спрашивай мама, можно забирай у меня конфеты. Я не хотеть, чтобы ваша мама на меня ругайся.
– И разговаривает он смешно как… – вставил слово мальчик, решивший, что неграмотная речь – еще одно оправдание для того, чтобы взять конфеты у этого странного незнакомца и не получить за это нагоняй от родителей.
– Заткнись, Абдул, – строго приказала ему Баки. – Он чужак. Чужаки все странные и разговаривают смешно.
– Он мне не нравится, – заключил Абдул. – Чужаки тут не должны жить.
Клыканини гадал, дипломатично ли будет указать мальчику на то обстоятельство, что если бы не успехи, достигнутые в области межзвездных перелетов, люди бы на этой планете тоже вряд ли бы появились, и что к любым чужакам следует проявлять терпимость, но тут внимание детей было отвлечено новым действующим лицом.
– Ой, а это еще кто такой? – ахнула Баки и от изумления открыла рот.
Клыканини обернулся в ту сторону, куда смотрела девочка, и увидел зрелище, которое ему было очень хорошо знакомо: из-за угла вылетел на глайдборде – летающей доске – Спартак, один из двоих легионеров-синтианцев, и устремился вперед, паря над улицей,
– Друг Спартак, летай сюда! – позвал его Клыканини.
– Ой, а он твой друг? – восхитился Абдул. – А что это за штука, на которой он летает?
Казалось, его интересует исключительно транспортное средство, используемое синтианцем, а на то, что водитель этого удивительного транспортного средства напоминал гигантского слизня, облаченного в легионерскую форму, мальчик, похоже, внимания не обращал.