– А чего, у тебя получилось бы! – воскликнул Джеронимо.
– Еще бы! – поддержал его Клементино.
– Я хочу сказать, – продолжал Франческо, – что каждый из нас, каждый из людей является образцом для остальных. Мы смотрим друг на друга и делаем так, как поступают и говорят те, кто нас окружает. И если кто-нибудь, хотя бы один человек творит добро, то другой человек тоже захочет творить добро по его примеру; а если кто-нибудь сотворит зло, то найдется и другой, кто захочет сотворить зло. От нас зависит – следовать плохому примеру или хорошему, или быть плохим примером или хорошим. Так неужели мы станем плохим примером для людей? В Писании сказано: «Этот мир не может прожить без зла, но горе тому, через кого оно входит в мир». Остановимся, пока не поздно. Поедем домой, пока мы не запятнали себя злодеяниями, – Франческо замолчал, ожидая, что ответят его друзья.
Джеронимо потер нос, а Клементино почесал затылок.
– А что же, пожалуй, ты прав, – сказал Джеронимо.
– Конечно, он прав, – кивнул Клементино.
– Где оно, это рыцарское служение? Заслужим ли мы рыцарское звание таким служением? – покачал головой Джеронимо.
– А вот головы можем потерять. Если нас захватят за разбоем, тут темницей не отделаешься, – подхватил Клементино. – Не говорю уже о побоях: помните, как мужики отдубасили любимчиков Гвалтьеро, когда те грабили деревню Сан-Себастьяно? – засмеялся он. – Народ там был смелый и, видать, привычный к нападениям, – как они задали нашим воякам! Да и сам Гвалтьеро едва ноги унес.
– Точно, было такое, – засмеялся вслед за ним Джеронимо.
– Значит, решено? Домой? – спросил Франческо.
– Домой! Домой! – отозвались его друзья. – Вот сейчас похлебку доедим и сразу отправимся.
– Доедайте, я сыт, – Франческо убрал ложку за голенище сапога, поднялся и пошел на луг, где паслись лошади.
– Сарацин! Сарацин! Иди ко мне! – подозвал он своего коня. Послушный, как верная собака, Сарацин подбежал к Франческо и ткнулся губами в его лоб.
– Сарацин, мой Сарацин, – Франческо погладил коня и дал ему хлеба. – Дай я тебя оседлаю, и поедем в Ассизи. Не быть нам рыцарскими оруженосцами, – да и ладно! Авось, послужим другому господину, повыше, – загадочно произнес он, а потом, сняв шляпу, помахал ей куда-то вдаль: – Прощай, славный рыцарь Гвалтьеро де Бриенне!
Надлом
– Рыцарь, рыцарь! Сын Пьетро Бернардоне вернулся с победой! Дорогу рыцарю! – кричали ассизские мальчишки, бежавшие за Франческо всякий раз, когда он выходил в город. – А где твой меч, Франческо? Покажи нам свой знаменитый меч! Ты же рыцарь, у тебя должен быть меч! Этот им ты победил ужасного великана, злого карлика и страшного дракона? Нет, дракона он заколол копьем – оно у него дома лежит, также как и меч! Они их спрятал, что никто не видел!
Франческо молча шагал по улице; с тех пор, как он возвратился домой без побед и без славы, насмешкам не было конца. Его друзьям скоро простили незадачливое возвращение, но ему простить не могли, – слишком велико было разочарование ассизцев, когда человек, с которым они связывали такие большие надежды, вернулся в родной город ни с чем. Даже Джованна, мать Франческо, была огорчена бесславным окончанием его рыцарского служения, и лишь отец был искренне рад этому. Пьетро кстати и некстати вспоминал притчу о возвращении блудного сына и напоказ соседям устроил роскошный пир по случаю приезда Франческо, зажарив для всеобщего угощения тучного тельца.
Дав Франческо отдохнуть неделю, Пьетро запряг его в работу: он торопился передать как можно больше дел старшему сыну, дабы накрепко и навсегда привязать его к семейному предприятию. У Франческо совсем не оставалось времени на развлечения, ему с трудом удавалось найти часок, чтобы заглянуть к мадонне Лие; сейчас он шел к ней, раздумывая, как бы избавиться от назойливых мальчишек. На глаза Франческо попалась скобяная лавка; ее хозяин терпеть не мог ребятню, гнал от своего дома и грозил выдрать ремнем, если кто-нибудь из них попадется ему. Задняя дверь лавки выходила в общий дворик, а из него можно было попасть на соседнюю улицу, – Франческо так и сделал: он зашел в лавку, купил у хозяина какую-то мелочь, а затем вышел из задней двери во дворик и через него – на другую улицу. Таким образом, мальчишки, которые дожидались его у передней двери на почтительном расстоянии, были обмануты.