Один из шутов Карла V был похоронен в Сен-Жермене Оксерском, его могила послужила образцом для могилы, устроенной позднее для Тевенена де Сен-Леже.
По всей вероятности, этот Тевенен был самым любимым шутом Карла V. После смерти этого шута король приказал сделать ему роскошный памятник в церкви Сен-Морис в Санлисе; этот памятник описал Соваль в своей книге «Парижские древности»[28]. Тевенен был изображен в костюме шута, в длинной одежде с капюшоном и в шапочке с кисточкой; в руке у него был жезл и два кошелька, привязанных к поясу. На камне была вырезана следующая надпись: «Здесь лежит Тевенен де Сен-Леже, шут короля, умерший одиннадцатого дня июля M CCC LXXIV. Молитесь за упокой его души».
Преемником Тевенена был Большой Иоган. Если верить одному любопытному документу, помещенному Алекс. Ассье в его книге, озаглавленной «Легенды Шампани», Большой Иоган был из Труа. Этот город долгое время имел привилегию поставлять шутов королевскому дому. Еще до сих пор сохранился текст письма, адресованного мэрам и старшинам города Труа. В этом письме король сообщает о смерти своего шута Тевенена и о том, что ему сооружен памятник. Затем король обращается опять к мэрам, старшинам и гражданам города Труа, чтобы те выслали из своей среды человека, который сумел бы развлекать короля и его гостей. Это письмо помечено 14 января 1372 года.
Но тут [по] является противоречие в числах. По надписи, сделанной на надгробном памятнике, Тевенен умер 11 июня 1374-го, между тем как письмо короля, в котором он сообщает о смерти шута Тевенена, помечено 14 января 1372 года. Тут, вероятно, вкралась ошибка или в письме, или на памятнике. Впрочем, и самый стиль письма вряд ли можно отнести к эпохе царствования Карла V. Кроме Большого Иогана, у Карла V было еще три шута и даже одна дурочка, Артоди дю Пюн, которая состояла в штате королевы Жанны. Господин Лебер приводит подлинное письмо Карла V, где упоминает о расходах, сделанных на Артоду дю Пюи, «дурочку нашей возлюбленной подруги королевы».
Если Карл Мудрый любил окружать себя шутами и фиглярами, то его преемник Карл VI, как известно, был сам безумный и потому, конечно, любил проводить время в обществе себе подобных. С восьмилетнего возраста у него уже был шут по имени Иган, о котором упоминается в письме Карла V, помеченном 3 марта 1375 года. Позднее, после ужасного случая на маскараде, когда он едва не сгорел живым, несчастный принц совершенно потерял рассудок, так что он впал в меланхолию и к нему были приставлены лица, которые должны были развлекать его в часы нападавшего на него уныния. Из этих шутов был особенно замечателен Генселен Кок, который, вероятно, совершал множество самых уморительных фарсов и был в постоянном движении, так как из отчетов за 1404 год видно, что однажды шут потребовал новых рубашек, так как он разорвал свои в борьбе, устроенной им для забавы короля; в том же году шут сносил сорок семь пар башмаков. Около того же времени шут Изабо Баварского по имени Гийом Фуель в течение полугода сносил сто три пары различной обуви. Из этого можно заключить, что все эти шуты отличались необыкновенною подвижностью!
У всех членов королевской фамилии были свои особые шуты. Иоанн, герцог Беррийский, самый расточительный из всех знаменитых дядей Карла VI, умерший в 1416 году, был отвезен на кладбище своими шутами, одетыми в траур. Это действительно был кортеж, достойный такого человека, который в шестьдесят лет женился на двенадцатилетней девочке, племяннице графа де Фуа.
Брат Карла VI, Людовик Орлеанский, жертва мрачного Иоанна Бесстрашного, который приказал его убить на улице Барбетт, также держал у себя шута по имени Кокине. Мы точно так же встречаем шута по имени Гийом Кроссон в штате дофина Людовика, сына Карла VI, умершего ранее отца.
Долгое время полагали, что Карл VII не держал шутов при своем дворе: но из отчетов по содержанию двора оказалось, что и у Карла VII также были шуты. Двое из них известны под именами Даго и Роопие. Правда, оба шута не находились на королевской службе, а были не более как бродячие шуты, посещавшие ярмарки, города, деревни и только случайно попадавшие во дворец на известное время, где развлекали короля, его семью и его гостей, получая за это очень скромное вознаграждение; такие шуты далеко не пользовались такими кредитом и авторитетом, какими пользовались Иган Арсемалль и Тевенен де Сен-Леже. Однако и при дворе Карла VII в 1458 году был шут по имени Колар, прозванный месье дё Лаон, который пользовался известным почетом и получал определенное содержание. Около того же времени у королевы Марии Анжуйской была своя дурочка, прозванная Мишон.
28
Соваль предполагал написать историю Парижа, но он умер в 1670 году, не успев окончить свой труд.